Не взывай к справедливости Господа

Назаров, сменив своего напарника, как только разводящий сержант показал спину, сразу же присел на один из ящиков, громоздящихся рядом, закурил и тупо – надо сказать, что жара убивает всякие мысли – уставился в красный пожарный щит, сооружённый здесь по требованию безопасности.

Кстати, сидеть и курить при исполнении обязанностей часового воинский Устав строго запрещает. Но кто не грешен? И какой солдат не нарушал Устава?

Тлеет в пальцах едкая моршанская махорка, синий дым лёгким кружевом поднимается в кипящий жаром воздух. Тихо. Только нет-нет да мельком проскочит серая ящерка или медленно, словно нехотя, протечёт песчаная струйка.

Местные змеи здесь непуганые, ленивые. Куда им спешить, когда пища рядом? Ящериц и всякой стрекочущей и молчаливой живности уйма. Хапнул и лежи, грей кровь на солнце, качай себе в безотказные шприцы яд.

«Вот тварь, какая!» – Кирилл вытащил штык-нож и резким взмахом перерубил серую струйку надвое.

Покатились в серебро полыни извивчивые пружинистые кольца.

Вытер о голенище нож и снова спрятал в ножны.

Жарко.

Как оса, зудит возле виска зной, пот разъедает кожу возле тугого воротничка гимнастёрки. Расстегнул две верхние пуговицы. Одна мечта – попить водички. Отстегнул от пояса фляжку. Винтовая крышка горячая. Плещется внутри, в спёртом, ограниченном пространстве, попорченная бактерицидной таблеткой, водица.

Дизентерия, если промахнешься, свалит напрочь.

Половину фляжки выпил ещё утром, половину оставил на потом.

Теперь сделал глоток – только губы опалил. Вода пахнет больницей, но и она немного омыла спёкшуюся гортань.

«Ледяной бы теперь, холодной, родниковой!» – Взгляд Кирилла упёрся в ярко-красный с раструбом баллон углекислоты на таком же красном, но уже выгоревшем на солнце противопожарном щите. «Ага! – думает смышлёный боец, – щас с ледком попью!» – Нажал рычажок клапана, свинцовая пломба, сорвавшись, упала в полынь, а из жестяного раструба ударил со свистом газ, тут же превращаясь в крупные хлопья снега.

Чехол фляжки в одно мгновение заледенел и покрылся густым слоем наледи. Свист стал стихать, и Кирилл быстро перевёл рычажок клапана в первоначальное состояние.

Вот теперь и хорошо! Вот теперь как раз!

Наледь на фляжке быстро исчезла, ни оставив никакого следа – сухой лёд, а вода сделалась такой холодной, что у бойца свело от боли в зубах челюсти.

Оторвался, подышал сквозь зубы и снова к фляжке. Так пил бы и пил…

Блаженное состояние Кирилла оборвалось, как только он увидел возле разомкнутого в «колючке» прохода на склад статную фигуру начальника штаба, майора Нечаева, холостяка и доблестного выпивоху, прошедшего в качестве советника недавнюю войну во Вьетнаме.

Майор Нечаев славился среди сослуживцев весёлым, демократичным нравом и покладистостью. Только он один мог при случае «стрельнуть» у солдат русской «махорочки» и с байками посидеть с ними на равных в курилке.

Несмотря на это, Кирилл быстро застегнул пуговицы на воротничке, принял стойку «смирно» и, неловко кашлянув в кулак, пробасил остывшим после ледяного глотка горлом:

– Стой, кто идёт! – известный слоган часового.

– Кто-кто! Конь в пальто и п. зда на костылях! – весело подмигнув часовому, засмеялся майор. – Твой разводящий болтун и находка для шпиона. А ты боец правильный. У меня здесь сундучок свой с растворителем. Костюм почистить к свадьбе.

Пост на вещевом складе был упрощённый, «сторожевой», поэтому старшие офицеры приходили сюда за своими вещами без формальностей, о чём и был предупреждён Назаров.

Но Кирилл от неожиданности сразу пробасил такую знакомую, заученную фразу.

Майор Нечаев подошёл к ящику, на котором недавно сидел солдат и, сняв сургучную печать, приподнял крышку и показал на неё глазами:

– Попридержи!

Кирилл ухватился за железную стойку.

– Во, молодец!

Майор, крякнув, приподнял из ящика большую бутыль в ивовой оплётке, вытащил стеклянную притёртую пробку и, наклонив бутыль, осторожно нацедил содержимое бутыли в простую, как у любого солдата алюминиевую фляжку. Пахнуло таким знакомым запахом, что Кирилл, не выдержав напряжения, отвернулся.

– Амбец! – сказал майор и опустил корзину с бутылью обратно в ящик, обмахнув ладонью возле лица. – Ацетон первоклассный! Всю краску проест до дырок!

В нагретом, стоялом воздухе испарения ещё долго щекотали ноздри.

Майор быстро растворился в кипящем мареве, и Кириллу снова стало невыносимо жарко и скучно.

У солдат забот никаких – только мысли, одна изворотливее другой…

Взгляд упёрся в тот заветный сундучок, где исходила таким притягательным запахом заветная жидкость. «Спирт! Во даёт Нечай – так солдаты называли своего начальника штаба, – захоронку устроил в самый раз! Никто не дотянется! Майор хитёр, а мы ещё хитрее!»

Открыть сундук, не взламывая печать, нельзя.

Но это – как сказать!

Крышка сундука крепилась на двух петлях с шурупами. Если открутить шурупы, то открыть ящик не нарушая пломбы можно в несколько минут.

Кирилл достал штык-нож, огляделся вокруг, но кроме кипящей в воздухе жидкости до самого расположения части – никого.