Не забудь сказать спасибо. Лоскутная проза и не только

В Гаграх у меня появляется подружка-ровесница по имени Анка, наши родители вместе уходят вечерами в ресторан, в кино или на танцы, и ей, бедняге, всё время ставят меня в пример. Ведь я спокойно, без слёз и истерик, остаюсь одна хоть до полуночи и отпускаю родителей с единственным условием: мне позволено не гасить свет и читать до их возвращения.

Спокойствие моё – напускное, одной в съёмной комнате оставаться тоскливо, но это, наверное, первый урок преодоления, который я задаю сама себе.

Сейчас впервые подумала: а не замешан ли тут Гайдар? Во всяком случае, книжками меня снабжают исправно, у меня на тумбочке – половина фонда местной детской библиотеки.

Я ещё не знаю, что это моё последнее лето без очков. Но дальше уже другая история.

Фамилия

Уроки я уже делаю самостоятельно. После первого класса папа выдохся и отстал, только иногда проверяет написанное. И кто-нибудь из взрослых помогает мне расчистить и организовать “рабочее место”.

Таких мест в квартире три. Можно устроиться за столом в “большой комнате”. Эта комната, пятиугольная, повторяющая “корабельный” срез нашего дома, снится мне до сих пор. Она действительно большая, двадцать один квадратный метр, и дальняя от двери часть прямоугольника – там, где начинается срезанный угол, – отгорожена платяным шкафом. Вдоль фанерной изнанки шкафа вытянулся мой топчан, накрытый пёстреньким, в коричневых листьях, покрывалом. Под прямым углом, изголовьем к моей голове, уместилась Танькина кроватка.

И у нас есть своё собственное окно: в большой комнате их два. За окном, на боковой стене дома напротив, нарисована арка, и в ней надпись: “Храните деньги в сберегательной кассе: удобно, выгодно, надёжно”. Потом идёт цифра 3, за ней кружочек, палочка и ещё кружок. А справа от окна, на уровне моей головы, стена образует горизонтальный выступ, такую полочку шириной с ладонь. Я уверяю Маринку Штейнберг, что этот карниз был специально сделан, когда строили дом, – для кукольной посуды. Маринка завистливо вздыхает, взрослые почему-то смеются. Ещё в нашем с Танькой зашкафном пространстве имеется низенький столик для игрушек: перед сном я укутываю сложенных там кукол покрывалом со своего топчана. Но для уроков этот столик не годится.

В прямоугольной “взрослой” части большой комнаты стоит родительский раскладной диван, пианино, “горка” с посудой (как же я расстроилась, когда её привезли: думала, будет настоящая горка!), книжный шкаф и стол со стульями. Здесь можно делать уроки, только шумно очень: то папа отрабатывает сложный скрипичный пассаж, то мама разбирает на пианино какую-нибудь пьеску, чтобы задать потом ученикам, а тут ещё Танька гремит своими игрушками…

Можно усесться и на кухне. Кухня у нас просторная, двадцать метров, я когда-то гоняла по ней на трёхколёсном велосипеде. Пол тогда был интересный, широченные сучковатые доски, потом положили скучный линолеум. В кухне царит огромный, неподъёмный круглый стол на одной разлапистой, как бы расходящейся корнями в разные стороны ноге. Сверху стол покрыт светлой клеенкой с птичками, на головах у них синие капли-шапочки, которые так приятно отколупывать.

Стол придвинут к стене, моё место самое лучшее: лицом к окну, тут же и радиоприёмник (круглое отверстие спереди затянуто коричневой тканью), и тяжёлая чёрная настольная лампа. Очень уютно делать здесь уроки, и чтобы напротив, например, бабушка гладила бельё, а рядом Тамарочка резала капусту или морковку (только не селёдку, а то я сразу убегу!), и папа зашёл бы пообедать между репетицией и концертом… Стола хватает на всё и на всех. Тамарочка тоже здесь уроки делает, она учится в вечерней школе, дед помогает ей решать задачки, а я иногда диктую упражнения по русскому, так быстрей получается. Она и спит на кухне, её железная кровать справа от окна спрятана за буфетом.

Но кто-нибудь непременно спохватится: мы, мол, мешаем ребёнку, ребёнок отвлекается, хотя наверняка это я им мешаю вести взрослые разговоры. И чаще всего меня отправляют делать уроки в дедушкину-бабушкину комнату, за дедов письменный стол. В этой комнате (она квадратная и ближе всех к прихожей) всегда чистота и порядок. В книжном шкафу – корешки Малой советской и бабушкиной Медицинской энциклопедии, на шкафу часы, они мелодично отзванивают каждые тридцать минут, и ночью тоже, но никого не будят – вот что значит привычка! Это самое тихое место в квартире, а уж сколько здесь проглочено книжек! На краешке широкого дивана, у самого изголовья, вполоборота, ноги кое-как втиснуты в щель между диваном и тумбочкой со стопкой журналов “Здоровье”, на тумбочке лампа, зажечь, уткнуться в книжку и затаиться, пока не найдут, не крикнут: “Займись делом!”

Через несколько лет здесь же будут воровато пролистываться некоторые тома медицинской энциклопедии, а пока под журналами запрятаны “Приключения шахматного солдата Пешкина”… Но нет, надо садиться за письменный стол.