Не забудь сказать спасибо. Лоскутная проза и не только

– Па-ап, мне скучно! – Сейчас приглашу симфонический оркестр. Папа, наверно, и правда может позвать к нам оркестр, он же там работает, играет на скрипке. Но никакой оркестр моей тоски не разгонит. Потому что оркестр – это музыка без слов, а мне нужны слова, слова, слова…

Душа моя изнывает без новой, ещё не читанной книжки. У меня, если хотите, ломка (хотя такого слова я – тогдашняя – не знаю).

Усаженная за пианино, я торопливо листаю толстенький альбом с пьесками для начинающих (на жёлтой картонной обложке – противный серый мальчик в профиль, за роялем). Там иногда попадаются песенки со словами! Слова разделены на кусочки и напечатаны под нотами. Некоторые, приятно-ритмичные и не совсем понятные, перечитываю по нескольку раз. “Па-то-ка с им-би-рём, ва-рил дя-дя Си-ме-он. Тёт-ка А-ри-на ку-ша-ла, хва-ли-ла…” Жалко, что так мало.

Добрейшая, терпеливейшая Ревекка Соломоновна, которая приходит к нам домой и занимается со мной на фортепьяно (потом уже я начну ходить к ней в музыкальную школу), всего раз вышла из себя и по-настоящему на меня прикрикнула. В разгар её объяснений я воровато пролистала нотный альбом вперёд и любовалась картинкой с пляшущими в кружок под душем детьми и подписью в целых две строки:

Льётся тёплая водица,
Мы умеем сами мыться!

Мне было очень стыдно, что я рассердила свою первую учительницу. И главное, из-за такой ерунды! Я же сразу поняла, что стишки – дурацкие. Вот если бы попалось что-нибудь сто́ящее…

* * *

Вдруг вспомнилось словечко из детства: эксно́стрис. Его часто употребляли бабушка с дедушкой: “Он экснострис? – Разумеется”.

Я: “Бабуля, что такое экснострис?”

Бабушка Вера: “М-м… Умный человек”.

И усмехалась ангельским своим, голубиным смешком, когда я рассказывала про кого-то из класса – кажется, Олю Никифорову, – что она “ужасно умная, прямо настоящий экснострис”.

Много позже, уже учась в Инязе, я наконец-то сообразила: ex nostris – по-латыни “из наших”. Еврей, стало быть.

Вот и латынь пригодилась.

* * *

И ещё два бабушкиных-дедушкиных слова, очень важных и совершенно точно французских: пурляпти и пурлягран. Уж не знаю, в семье ли у бабушки так деликатничали, или она этому в гимназии научилась, а дед подхватил, – но словечки эти удобно заменяли “по-маленькому” и “по-большому”. Можно было, не смущая ребёнка перед сверстниками, спросить, например, на бульваре: “Пурляпти не хочешь?”

Вообще-то по-французски это три отдельных слова, pour le petit, и посерёдке не “ля”, а “лё”, но так уж оно в семейном обиходе пообмялось. Дед изобрёл даже глагол – “пурляптикнуть”.

Студенткой я прочла “Другие берега” Набокова (соседка Ольга Григорьевна одолжила самиздат) и узнала, что в их англофильском семействе в ходу были обозначения “number one” и “number two”. Номер один и номер два. Ну и чем мы, спрашивается, хуже?

Многочисленные русские синонимы этих замечательных слов – и дворовые и пионерлагерные – я с тех пор изучила досконально. Со всеми лексическими гнёздами. Но вслух произносить всё равно не люблю, неприятно как-то. Бабушка бы поморщилась.

* * *

А папина скороговорка про трёх китайцев? Чуть не забыла! Это ведь не простая была скороговорка, не какая-нибудь “Шла Саша по шоссе”, а целый связный рассказ, там и сюжет имелся, и счастливая концовка.

Жили-были три китайца: Як, Як-Цидрак и Як-Цидрак-Цидрони.

И были у них три подружки: Цыпка, Цыпка-Дрипка и Цыпка-Дрипка-Дрипопони.

И вот они женились: Як на Цыпке, Як-Цидрак на Цыпке-Дрипке, а Як-Цидрак-Цидрони – на Цыпке-Дрипке-Дрипопони.

Откуда они взялись, эти таинственные китайцы с какими-то не совсем китайскими именами? Бог весть. Но я, оттарабанив знакомый текст, каждый раз ужасно радовалась, что они вот так удачно все нашли друг друга и никто ничего не перепутал.

Казалось, в мире царит гармония…

* * *

Ещё словцо вынырнуло вдруг из памяти: мазилка. Так называлась толченая с сахаром чёрная смородина, комковатая и густо-фиолетовая. Она хранилась, подсыхая, в стеклянной банке.

– Мазилку будешь?

И пара чайных ложек вязкой шероховатой зернистой массы шлёпалась в стакан, доливалась кипячёной водой, разбалтывалась – получалось что-то вроде компота. В ярко-фиолетовой воде плавали смородиновые шкурки. Было вкусно и наверняка полезно, хотя почему-то мазилка считалась скучным десертом…

Кто её готовил? Мыл ягоды, перебирал, толок? У нас почти никаких домашних заготовок не делали, мама с бабушкой терпеть не могли этой возни, но витамины для ребёнка – святое дело. Наверное, Нана-ка, Настя, няня…

Вместе спать

Где-то между пятью и шестью годами на меня напала бессонница. Никак не получалось уснуть. Мешал, во-первых, страх: а вдруг все в доме уже заснут, а я ещё не успею и останусь совсем одна? А во-вторых, мне зачем-то нужно было понять сам механизм засыпания. Ухватить момент: ну как это, как? Вот есть человек – и вот его до утра как будто нету?

Момент не ухватывался, выскальзывал, и я, укладываясь, изводила домашних одним и тем же вопросом:

– А я успею уснуть?