Не забудьте выключить телевизор

Русинский почувствовал тонкую жалобную вибрацию, исходящую от Семена. В сравнении с его титаническим торсом она показалась чудовищной, нереальной, и немного посомневавшись, нужно ли озадачивать его своими мыслями, Русинский спросил о самом сокровенном.

— Семен… А тебе никогда не казалось, что это все — ну, весь этот мир — он как бы снится?

Семен уставился взглядом в столешницу.

— Кажется. Да… Только это самое главное. Сон. Потому что кроме него ни хрена нету.

Русинский молча потушил окурок в пепельнице, хлопнул Семена по плечу и ушел.

В ГОСТЯХ У СКАЗКИ

22. IV.1986 года. 9:05 м.в.

Троллейбус десятого маршрута, громыхая рогами, подкатил к толпе ожидающих и нехотя раскрыл двери. Всю дорогу до Академгородка Русинский смотрел в окно, пропуская мимо внимания вязкий черно-серый поток пейзажа. В голове царила тишина. Через двадцать минут созерцания наш герой вышел на остановке «НИИ 75» и направился вверх по отлогому холму, на вершине коего стояло мрачное здание из гранита. Сверкавшая на солнце табличка извещала:

ИНСТИТУТ МИКРОХИРУРГИИ МОЗГОВОЙ КОРЫ ГЛАЗА

Ниже располагалось изображение всевидящего ока, венчавшего перевернутую пирамиду. В ее нижнем крае был отчеканен знак — перекрестие копья и пропеллера, вместе образующих крест.

Задумчиво наморщив лоб, Русинский толкнул тяжелые створки двери.

Ступени спускались вниз, туда, где холл кругообразно расширялся. В центре круга пылал синеватый газовый костер, шумно вырываясь из центра медной пентаграммы. Один из ее лучей клином врезался под ноги входящему. За звездой располагался телефон, возле которого стоял испугавшийся при виде Русинского гражданин, и чуть далее — дежурный в штатском.

— Доброе утро. Я по делу, — коротко сказал Русинский.

Дежурный (его черный галстук на белой рубашке скреплял зажим с изображением копья и пропеллера) угрожающе ознакомился с удостоверением Русинского, ухмыльнулся во все свое недоброе лицо, затем набрал номер внутреннего телефона и произнес пару слов.

— Вас ждут в кабинете номер девять, — отчеканил дежурный. Русинский вздрогнул. Кто может его ждать? Приготовленная фраза о цели визита застряла в горле. Тем не менее, наученный опытом не задавать лишних вопросов, он молча кивнул и проследовал.

Люминесцентные лампы потрескивали тихо и зловеще. Русинский шел в мертвом свете по коридору, выложенному дубом и плитами из мрамора. Он хотел оглядеться по сторонам, но что-то удерживало его. Шею словно залило свинцом, но краем глаза он все же заметил, что плиты испещрены фамилиями, и ему показалось, что в разделе на букву Р он увидел свою.

Путь оказался долгим. В мыслях о природе ухмылки дежурного — то ли он его раскусил, то ли ведомство института традиционно скептически относится к МВД — Русинский наткнулся на портрет мужика с кустистыми бровями и с орденом Красной Звезды на форменном пиджаке. Край портрета перечеркивала черная лента. Подпись внизу гласила:

Агап Гинунг VI. При исполнении мозговых обязательств в Тель-Авиве.

Русинский вдруг понял, что дежурный его раскусил.

Но отступать было поздно. Его покрывшаяся капельками пота рука помимо воли открыла дверь с табличкой «IX UBERDIVISION».

Комната оказалась неожиданно просторной и со всех сторон была обшита кожей, украшенной татуировками на тему партии и правительства. Двое мужчин в черных костюмах и черных же галстуках, наклонившись, стояли перед массивным столом. Мужчина постарше, с пышной седой шевелюрой и гордым ассирийским носом, аккуратно разглаживал пальцем порох, насыпанный в пепельницу.

— Разрешите, Вещислав Карлович?.. — произнес Русинский.

— Я помню, помню, — завороженно глядя в пепельницу сказал директор института, оккультное имя которого — Агап Гинунг Седьмой — Русинский недавно слышал в очень приватной беседе. — Располагайтесь. Сейчас порох будем поджигать.

Русинский осторожно проник в комнату. Каждая минута пребывания в институте напрягала его все неуклонней. Он не мог понять: кто позвонил в институт? Семен? неужели Семен? Нет, вряд ли…

Сера вспыхнула. Взвились искры, теряясь в столбе дыма. Гинунг Седьмой вдумчиво всосал воздух и хлопнул в ладоши.

— Вот это да! Вот это жизнь! — крикнул он, выпрямился и впился в Русинского счастливым яростным взглядом.

Воздух пропитался резкой вонью. Директор удовлетворенно плюхнулся в кресло и жестом пригласил Русинского присесть на диван.