Не заглядывай в пустоту

Она сама удивилась – как ловко у нее получилось. Вроде бы никогда раньше не приходилось бывать в такой ситуации, и людей таких, как эта нянька, никогда она не видела. Брат называл это хождением в народ и говорил, что Людмиле нечего там делать. И никогда не придется с такими людьми общаться. А вот пришлось же… Но она представляла на своем месте Веру и поступала и говорила, как она. Помогает же!

– Почему ерунду? – забормотала нянька. – У меня такого нет порядка, чтобы ерунду! Ну, вот какой нынче народ пошел бессовестный, так и норовят бедного человека обмануть!

Людмила не вступала с ней в пререкания, а только заманчиво шуршала купюрой. И старуха не выдержала:

– Ну ладно, слушай… только, значит, та черненькая ушла, приходит один наш доктор, Юрий Иваныч с интенсивного отделения, и с ним еще один, на кота похожий…

– На кота? – удивленно переспросила старуху Людмила. – Как это – на кота?

– Да вот такой весь из себя – голос мягкий, как будто мурлычет, волос богатый, только седой, и смотрит так ласково, а только кажется, сейчас когти выпустит да как цапнет…

«Это Леопольд Давидович! – догадалась Людмила. – Точно, это он! Мне и самой казалось, что он похож на большого кота!»

– Да ты слушаешь ли, девонька? – обиженно проговорила нянька. – Если тебе не интересно…

– Интересно, интересно! – заверила ее Людмила. – Продолжайте, я слушаю!

– Вот, значит, пришли они. Юрий Иваныч мне велел Любу найти. Я ее в коридор позвала, а сама тут поблизости пол мою. За меня же мою работу никто не сделает, верно? Они-то меня не замечают, известное дело: кто на няньку или на уборщицу обращает внимание!

Нянька вздохнула, грустно взглянула на купюру в руке Людмилы и продолжила:

– Вышла к ним Люба, спрашивает: чего надо? А Юрий Иваныч что-то ей так тихо сказал… я уж как прислушивалась, а не разобрала. Только кивнул на этого, который на кота похож. Тут уж он с нашей Любой заговорил. Опять же я сперва слов не разобрала, только слышно – мур-мур, мур-мур, прямо как кот на печке! Только слышу по голосу, что он уговаривает Любу, а потом пугать начал… тут уж он погромче заговорил, я кое-что и расслышала. У тебя же, говорит, у первой неприятности будут… и еще что-то про анализы. А она сперва вроде не соглашалась, а потом кивнула, к себе в комнату сбегала и принесла им какие-то бумажки, как той, черненькой. Они бумажки взяли, а ей денег дали…

Нянька тяжело вздохнула и завела прежнюю песню:

– Вот ведь нет на свете никакой справедливости! Почему одним за каждую бумажку большие деньги платят, а я тут целый день спину ломаю, а мне гроши…

– Ладно, держи! – Людмила отдала няньке обещанную купюру и строго спросила: – Это все? Больше ты ничего не видела и не слышала?

– Вот как есть все! – Нянька сделала честные глаза, хотела даже перекреститься, но передумала. – Ну вот разве что знаю я, что доктор наш, Юрий Иваныч, с Лизаветой в бельевой каждый вторник уединяется, так это тебе, наверное, не интересно…

– Нисколько не интересно, – подтвердила Людмила.

– А тогда больше ничего не знаю! – Нянька взялась за швабру. – Так что иди, девонька, своей дорогой, а мне еще тут работать и работать! За меня ведь никто не сделает…

Людмила покинула лабораторию, обдумывая то, что ей удалось узнать от словоохотливой няньки.

А удалось ей узнать интересные вещи.

Вскоре после смерти Антона в клиническую лабораторию больницы приходила Юлия Борисовна. Она заплатила Любе Стриженковой, и предприимчивая лаборантка отдала ей какие-то бумажки. Какие – нетрудно догадаться: те самые результаты анализов, которые Людмила нашла в квартире Юлии.

Почти сразу после ухода Юлии сюда же, в лабораторию, в сопровождении местного врача пришел Леопольд Давидович. Он снова вызвал лаборантку Стриженкову и долго с ней о чем-то разговаривал, чередуя уговоры и угрозы. О чем – нетрудно догадаться: он тоже хотел получить результаты анализов. И Люба недолго сопротивлялась: она решила продать один и тот же товар дважды и отдала Леопольду копии бланков…

Правда, такая ловкость стоила ей жизни: через три дня после этих событий Люба попала под машину. И вряд ли это был несчастный случай – это было убийство. Круги по воде пошли от Юлии – она, убедившись, что ее любовника отравили, пыталась расследовать его смерть. И была неосторожна, прокололась где-то. За это ее убили, а потом и предприимчивую лаборантку, поскольку понятия не имели, сколько копий анализов она сделала. А вдруг еще кому-нибудь их продаст? А так, нет человека – нет проблемы.

Из всего этого Людмила сделала два важных вывода: во‐первых, ее мужа Антона действительно отравили, и во‐вторых – Леопольд Давидович, добродушный и заботливый семейный врач, имеет к этому самое непосредственное отношение.

Она вспомнила его вкрадчивый, бархатный голос, его мягкие, сильные руки – и по-настоящему испугалась. Что же получается – это заговор? И замешан в этом Леопольд и этот здешний доктор, как его… Юрий Иваныч, про которого говорила нянька.