Не загоняйте в угол прокурора

— Хорошо, товарищ полковник,— учтиво сказал Панин.— Сейчас отпущу посетителя и приду.— Он положил трубку.

— Начальство призывает? — Рюмин поднялся с кресла.— На цырлах к нему, на цырлах! Голосок-то сразу елейный стал.

— Служба, Анатолий.— Панин подписал осветителю пропуск, проводил его до лестницы. Никитин, с кейсом в руке поднимавшийся по ступеням, бросил на козлобородого меланхоличный взгляд.

В кабинете капитан спросил:

— Не напылил?

— Все тип-топ! Пойдешь в НТО?

Отпечатки пальцев Рюмина совпали с несколькими отпечатками, оставленными на раме велосипеда Леонида Орешникова. «Теперь бы еще выяснить, не трогал ли Рюмин велосипед во время съемок?» — подумал Панин. Он уже хотел уходить из лаборатории, как вдруг его осенило:

— Валентина Васильевна, милая, сравните с теми, что сняли с видеоаппаратуры Орешникова.

Но здесь его ждало разочарование. Рюмин к видеоаппаратуре не прикасался.

25

Панин вошел в квартиру, когда напольные часы в прихожей начали бить восемь. Несмотря на преклонный возраст и облезлый вид, бой у часов был удивительно чистый и мелодичный.

Ни разу за последние несколько недель капитану не удавалось так рано попасть домой. Сегодня Панин решил чуть-чуть расслабиться — завтра он надеялся получить в прокуратуре разрешение на задержание Рюмина. Было над чем подумать без суеты и нервотрепки. И еще одна причина заставила Панина поторопиться домой. Причина очень личная…

У Холмса имелось много свободного времени. И много красивых привычек: он играл на скрипке, курил трубку, сидя у камина, занимался химическими опытами. Мэгре курил трубку и любил между делом выпить пива с сандвичем или рюмку перно. Мисс Марпл вязала… Весь мир хорошо знает о маленьких слабостях и причудах великих сыщиков. Капитан Панин свое увлечение не афишировал. О нем знали только его близкие друзья. Его коллекция солдатиков была надежно укрыта от посторонних взглядов в картонных коробках из-под финских яиц. Хотя у капитана не было столько свободного времени, как у его коллеги с Бейкер-стрит, он иногда позволял себе расслабиться и достать с антресолей томившееся от безделья воинство. Правда, всеобщие смотры теперь становились все реже. Последний плац-парад, устроенный по поводу приобретения наполеоновского гренадера работы Клода Александра, Панин проводил в прошлом году, когда все домашние уехали отдыхать в Майори. Нынче летом сняли дачу под Ленинградом. В Карташевской. В Прибалтике стало не слишком уютно.

Беглые смотры войскам капитан устраивал теперь только тогда, когда удавалось разжиться новыми экспонатами. Такой случай и представился сегодня — университетский товарищ Александра адвокат Анатолий Зубарев привез ему из Рима коробку с солдатиками папской гвардии Ватикана.

Вынимая из кейса красиво упакованную, перевязанную белой шелковой лентой коробку с гвардейцами, Панин с удовольствием подумал о том, как достанет с антресолей свое воинство, расставит по странам и родам войск и вынет из коробки пополнение. И только тогда сварит кофе.

Часы кончили бить, и капитан услышал из гостиной негромкую трель телефона. Он поставил коробку с солдатиками на полочку у трюмо, но к телефону не торопился. Подождал с надеждой, вдруг повесят трубку. Но аппарат все жужжал и жужжал. Капитан нехотя пошел в гостиную, снял трубку.

— Панин слушает.

— Капитан Панин большой мастер совать нос в чужие семейные дела,— голос говорившего мужчины был раскален от гнева.— А когда требуется его помощь, Панина нет ни на службе, ни дома!

«Что еще за хам?» — удивился Александр и сказал:

— Я бы советовал вам сменить тон и назваться.

— Сменить тон! Сюсюкать с вами, что ли? Жену шантажируют бандиты, а я должен с вами расшаркиваться?

Теперь Панин узнал голос Данилкина, главного режиссера «Театра Арлекинов».

— Скажите спокойно, что случилось?

— Что случилось! Позвонили Татьяне в театр. Сказали, что в ее руках жизнь этого идиота Орешникова. Потребовали привезти драгоценности. Какие к черту у нее драгоценности?!

— Куда ей надо приехать? — перебил Панин режиссера.

— Глухозерское шоссе, дом 5.

— Квартира?

— Семнадцать.

— Когда?

— Сейчас! Она поехала домой взять свои цацки. Золотые сережки и колечко за триста рублей!

— Жена на машине?

— Мой помреж взялся подвезти. Моя машина сломалась.— «Курносов»,— отметил Панин.— Татьяну предупредили, чтобы была одна. Помреж довезет только до дома.

— Дежурному по городу звонили?

— Какому дежурному, Панин? — голос Данилкина вибрировал от ярости.— Они сказали: «Позвонишь легавым,— это слово Данилкин произнес с удовольствием,— и тебя порешим, и певца». Сказали, что в милиции у них есть свои люди.

— Блеф! — отрезал Панин.— Блефуют напропалую.— И отметил с удовольствием: «Но мне-то Данилкин позвонил!»

— Откуда вы звоните? — спросил он.

— Из автомата. Жду, когда Татьяна из дома выйдет… Идет, кстати…

— Попробуйте задержать ее на несколько минут,— попросил Панин.— Во что бы то ни стало! А к дому на Глухозерском шоссе даже близко не подходите! Поняли?

Вместо ответа Данилкин повесил трубку.