Не закрывай глаза (ЛП)

Как и во всех предыдущих кошмарах, в этом мне тоже снился Райан. В этот раз мы были на пляже, он катил меня на своей инвалидной коляске. Мы поменялись ролями. Я была парализована, не чувствовала ног, а он смеялся надо мной.

Пробуждение дарит мне лишь временную передышку. Мое сердцебиение успокаивается, и я вспоминаю, что меня что-то разбудило — какой-то скрип в моей комнате.

Я несколько раз моргаю, прогоняя остатки сна. Подтянув одеяло к подбородку, вглядываюсь в темноту.

На меня накатывает ужас, когда взгляд падает на окно. Оно открыто. Я уверена, что закрывала его перед тем, как идти спать.

Я засовываю руки под мышки, чтобы они не дрожали.

— Кто здесь? — шепотом спрашиваю я в темноте. Никто не отвечает. Я слышу лишь стук своего сердца и далекий рокот волн.

У меня два выбора: остаться в постели беспомощной и напуганной или переходить к действиям. Адреналин выстреливает в кровь, я, не думая, выпрыгиваю из постели и захлопываю окно. Лишь когда я его закрываю, вдруг понимаю, что в доме может кто-то быть.

Движение по ту сторону окна привлекает мое внимание. В свете луны я замечаю темную фигуру, спешащую по дорожке к воротам. Он или она убегает по улице, исчезая в темноте. Когда фигура злоумышленника превращается лишь в точку вдалеке, к моему горлу подкатывает желчь.

Я прикладываю руку к груди. Каждый удар моего сердца отдается вибрацией. В горле застревает крик. Какой смысл кричать? Кто придет мне на помощь?

Обхватив руками живот, я опускаюсь на пол и прислоняюсь головой к стене. Больше нет смысла притворяться, что прошлое меня не настигнет. Что делать, если Райан жив? Он мой брат, и я должна быть счастлива, но я в ужасе.

Я продолжаю вспоминать все его угрозы в прошлом. Что, если это он убил Дилана, надеясь меня подставить? Что, если он хочет убить теперь и меня? Я не хочу, чтобы это было правдой. Я не хочу верить, что мой брат убийца. Я даже не уверена, что это не я во сне совершила убийство.

С того самого дня я боюсь приступов лунатизма, но, что странно, они прекратились, пока я жила в Нью-Йорке.

В глубине души я знаю, что не убивала Дилана. Я не думаю, что способна убить кого-то — уж точно не человека, которого любила — во сне или наяву. Если это была не я, значит, кто-то пытался меня подставить, и ему это удалось. Возможно, этого человека разозлило, что я сбежала, а не гнию в тюрьме. Что, если он или она сейчас вернулся, чтобы закончить работу?

Не зная, что еще делать, я снова прячусь, дрожа, под одеялом, но новая волна страха заставляет меня вылезть. Молясь, чтобы никто не набросился на меня, я спешу на кухню и хватаю самый большой мясницкий нож, который только могу найти. Возвращаюсь к лестнице, с каждым шагом оглядываюсь через плечо и крепко сжимаю нож в потной ладони. Я не вернусь в свою спальню.

Почему-то мне кажется, что в детской я буду в большей безопасности. Может, потому что комната меньше. Я толкаю дверь и застываю на пороге. Нож выскальзывает из руки и падает на пол всего в нескольких дюймах от моих ног.

Кроватка, которую я собрала несколько часов назад, разобрана, ее части разбросаны по комнате. Этой сцены достаточно, чтобы заставить меня забыть, как дышать, но больше всего меня пугает написанная красным надпись на красивых обоях с бабочками.

Тебе конец! хо-хо

Желчь, которую я подавила, когда увидела незнакомца на нашей территории, вновь стремительно подкатывает к горлу и выливается из моего рта. Я пытаюсь остановить ее руками, но она просачивается сквозь пальцы и льется на ноги.

Меня неудержимо рвет, как в тот день, когда я нашла Дилана мертвым. Все это возвращается, чтобы парализовать меня: шок, боль, страх.

Нет. Нет. Нет. Я не могу вернуться к этому. Теперь это моя жизнь. Я упорно трудилась, чтобы ее построить, черт возьми. Я заплатила цену за все совершенные грехи.

Вытираю рот, дрожа от страха и гнева.

Я ухожу из детской, оставив все, как есть. Мои ноги все еще дрожат, пока я включаю свет по всему дому и хожу из комнаты в комнату, проверяя каждое окно.

Готово, я стою посреди гостиной, недоумевая, как незваный гость попал в дом. Дверь по-прежнему заперта, я закрывала ее перед сном. Единственные, у кого есть ключ: Джаред и я. У нас есть запасной ключ, но он в школе, в ящике стола.

В голову лезет тревожная мысль. Что, если этот человек вовсе не из прошлого? Что, если это кто-то из Фейпайна, кто-то, кто знает о моем секрете и хочет поиздеваться надо мной, прежде чем разоблачить? Что, если это кто-то из «Сильвер Оук», кто-то, у кого есть доступ в мой класс? Но кто?

Я сразу же вспоминаю о Лилиане. Я не могу сказать, был ли человек в черном мужчиной или женщиной, но человек, ехавший за мной на «Ниссане», был мужчиной с темной бородой. Не складывается.

Я со стоном опускаюсь на диван и прижимаю ладонь ко лбу. Малыш пинается. Я глажу живот.

— Все в порядке, детка, — шепчу я. — Мама защитит тебя.

«Как я смогу защитить своего ребенка, если не могу защитить даже себя?»

Я нигде не чувствую себя в безопасности, ни в своем доме, ни на улице.