Не замерзай! (СИ)

Прадед Вильнета! Илона вспомнила человека на старой газетной фотографии. Главврач Железнодорожной больницы Коновалов Петр Савельевич, человек с густой темной бородой и жестким, пронзительным взглядом. Совсем как у Вильнета. Так они родственники… Вот в чем дело! И этот прадед умерщвлял в своей лечебнице пожилых людей!

— Вот как! Не хотите порочить память прадеда! А чем вы сами тут занимаетесь, не желаете нам рассказать? — спросила Илона с вызовом. — Зачем вы поместили сюда Николая Петровича? Чтобы он тоже умер «от замёрзнутия»?

— А вы очень догадливы и проницательны! Жаль, что вас не будет на конференции, где я представлю свои новые разработки в области криотерапии, — он театрально вздохнул. — Моя новая модель криосауны — еще более эффективная. Та, что используется и продается сейчас, безусловно, хороша, но я иду дальше. Совсем скоро станет возможно омоложение всего за пару сеансов! А как вы думаете, откуда берутся точные результаты?

— Вы что, собирались использовать меня как подопытного кролика?! — возмущенно воскликнул Крылов и двинулся на Вильнета. — Да по какому праву?!

— Во имя науки и с согласия Надежды Яковлевны, — невозмутимо ответил врач.

— Что?.. Надя?.. — от упоминания имени супруги Николай Петрович как-то сразу сник и отступил назад.

«Не зря я ее подозревала», — с тоской подумала Илона, наблюдая за тем, как пожилой профессор устало присел на койку и закрыл лицо руками.

Тут же в памяти всплыли случайные обрывки разговоров, услышанные в больнице и в страховой фирме: «Может, не стоило?.. Он же мой отец…», «Молодец, доктор!..» А затем — доброе морщинистое лицо бабушки Софы. Илона посмотрела на Валеру, все это время стоящего у двери и ждущего окончания этой сцены.

— Валера, а Софья Васильевна тоже из этой камеры попала на заброшенное кладбище? — спросила Илона.

Он вскинул на нее глаза и быстро отвел в сторону. У Илоны дрогнуло сердце: она подумала про Яну. Как можно быть настолько жестоким к близкому человеку? К тому, кто тебя вырастил и воспитал? Кто учил тебя есть ложкой и пить из чашки, повторял вместе с тобой первые слова, радовался твоим успехам, кто заменил тебе родителей. Бабушка Софа так любила Яну, а Яна позволила ей умереть в мучениях в этой камере пыток. И даже если инициатором этого убийства был Валера, у Яны не имелось оправданий.

— Так, достаточно разговоров! — Вильнет начал медленно пятиться к двери, не опуская пистолет и не сводя взгляда с Димы, вероятно, считая его главной опасностью. — Мы все выяснили. А теперь… Во имя науки! Да, кстати, Илона Сергеевна, лаборанты никогда не звонят нам из второй поликлиники.

«Что?! — хотелось воскликнуть Илоне. — Значит, ему доложили, и он обо всем догадался! Он не хотел, чтобы я что-то узнала. И поэтому я здесь. Я тоже оказалась слишком любопытной и не очень осторожной…»

— Андрей Олегович, может, куртки у них заберем, а не то… — предложил Валера.

— Да! Они вам здесь ни к чему, — усмехнулся Вильнет. — Снимайте!

— Да пошел ты! — бросил Дима зло.

— Хочешь, чтобы я тебя пристрелил? — врач взмахнул пистолетом. — Ты умрешь в любом случае. Решать тебе — сейчас или часом позже.

Илона в ужасе наблюдала за происходящим, за сумасшедшим доктором с оружием в руке, за Димой, который, скрипя зубами, стаскивает желтую куртку и швыряет ее Валере.

— Теперь вы, Илона Сергеевна, снимайте!

Илона не стала ждать, пока ей повторят дважды. Оставшись в одной кофте, она сразу ощутила значительную разницу. Так гораздо холоднее! Конечно, если цель Вильнета заморозить их — без верхней одежды это произойдет быстрее.

Дверь захлопнулась, оставляя троих пленников в тишине, неизвестности и холоде.

— Черт! — Дима подбежал к двери и со всей силы ударил по ней кулаком, затем обернулся и посмотрел на Илону и Крылова: — Мы выберемся!

Илона приблизилась к нему и уткнулась лбом в его грудь. Постояв так несколько мгновений, она подняла на него глаза.

— Ты кому-нибудь говорил, что собираешься сюда? — спросила она.

— Да, я писал утром Данику и скидывал фотки. Но пока он как-то соотнесет это с моим исчезновением, я уже отдам богу душу, — он вздохнул. — Нет, надеяться на него не стоит. А вот мама может начать переживать. Я не звонил ей сегодня.

— Кристина тоже не знает, где я, — Илона посмотрела на профессора: — А Николая Петровича и вовсе считают мертвым.

Дима несколько раз прошелся по камере, ощупывая карманы, словно надеясь там что-нибудь обнаружить. Температура продолжала стремительно понижаться. Крылов последовал его примеру и тоже принялся ходить взад-вперед.

— Двигайтесь, Илона Сергеевна, — подбодрил ее профессор. — Движение — это жизнь! Двигающийся человек дольше сопротивляется падению температуры тела.

Илона послушалась его совета и тоже начала бродить, чувствуя при этом, как ее пробирает озноб и охватывает дрожь.

«Верхняя одежда вряд ли нас спасла бы, если здесь будет минус, как в морозильнике», — подумала Илона и решила немного попрыгать, чтобы хоть как-то согреться.