Не заводи романа с инопланетянкой! (СИ)

- Да я знаю, надо быть никем, чтобы быть счастливым… Надо быть пластилиновым и глупым.

- Хватит о грустном, давайте веселиться, - махнула ручкой Эльза. – В жизни нельзя просто жить, в жизни надо идти от одного к другому, а это нельзя делать, не изменяясь…

Поговорив так, мы улеглись спать. Ночь прошла просто замечательно, потому что девушки продемонстрировали мне  кое-какие сексуальные штучки с планеты Марии, естественно, ранее мне неведомые. Не стану рассказывать о них, потому что любой землянин при наличии фантазии сможет эти штучки повторить, то есть изобрести их самостоятельно, если станет, конечно, коротким, как я тогда.

Утром меня, уже совсем одеревеневшего, хорошенько вымыли, то есть обтерли губкой, смоченной в политуре, и чистеньким положили в ящик. Эльза сделала мне инъекцию, с большим трудом вогнав иголку в мой деревянный зад. Затем, попрощавшись со мной, положили в футляр и закрыли крышку. Постепенно, практически ничего не чувствуя, я стал деревянной куклой, летевшей в черном пространстве космоса. Я думал о Земле-красавице с короткими зимами и вовсе без них, думал о доме и речке своего детства, о черешне, росшей за оградой. Какие крупные были у нее плоды! Дед спилил ее, потому что они из года в год доставались окрестным оглоедам. Последняя мысль моя была обращена к мужчинам:  - Никогда не доверяйтесь женщинам, пацаны! Особенно красивым! - такова была соль этой мысли.

11.

Не знаю сколько прошло времени до того, как я начал оживать, Но это не важно, ведь после укола Эльзы я растворился в океане времени, не имевшим ни начала, ни конца. Важно то, что я, живым и здоровым, очнулся в своем ящике, изготовленном для моего перемещения на Эрну. Ящик был закрыт снаружи, и вовне было тихо. Я стал орать во весь голос, но это мало что изменило, однако я продолжал орать, потому что в темноте было страшно, а с собственным ором было не так одиноко. Со временем, силы стали меня покидать и кричать я мог лишь периодически. И вот, на какой-то, уже не помню, день  (засечек, как Робинзон Крузо, я конечно, не делать не мог, ведь было темно и тесно), снизу, видимо из такого же ящика, раздался недовольный голос:

- Кончай базлать, надоело уже!

- Вы кто? - помолчав, спросил я.

- Да такой же как ты бедолага.

- Не понял?

- Думаю, таможенники перестали пускать на Эрну маленьких красных человечков с большими х-ями. Вот, складированные, и лежим мы в своих ящиках в хранилище недозволенных вещей. Ха! Знаешь я лет пять назад видел в аэропорту Буэнос-Айреса, на контроле, большой стеклянный ящик типа аквариума с вещами, отнятыми у пассажиров. Чего только там не было, но больше всего меня удивила большая подкова, видимо, кто-то хотел ее провезти в качестве сувенира, но отняли, как потенциальное оружие.

- Смешно, - сказал кто-то сверху.

- А вы кто? – спросил я. – Небось, тоже контрабандный мужичок?

- Он самый! Будем знакомы, меня зовут Николай Павлович Астрофанов.

- Интересная у вас фамилия, - хохотнул я. – С ней вам трудно пенять на судьбу.

- Вы правы, - засмеялся Астрофанов. Я над ней ржу, как только узнал, что девушка с тортиком, самумом ворвавшаяся в мою квартиру – инопланетянка. А как вас величать?

- Я - Виктор Евгеньевич Смирнов, - бодро ответил я. -  Коли мы смеемся, жизнь, значит, налаживается.

- А я Пахомов, Алексей Сергеевич, - раздался снизу простуженный голос, видимо, ящик с представившемся человеком лежал на холодном бетонном полу. – Думаю, нас тут много, что-нибудь придумаем насчет освобождения…

- Что придумывать? – зевнул я протяжно. – Через некоторое время мы расти начнем и сломаем свои гробики, как трава ломает асфальт, вот тебе и воля.

- Не факт, - сказал Николай Павлович. - Они прочные, и станем мы манкуртами.

- А давайте, станем раскачивать наш штабель, а? – предложил я. Раскачаем, он упадет, смотришь, какой ящик и развалится. Один освободится, будет и другим свобода.

Мы стали раскачиваться, но ничего не вышло. Штабель качался, но падать не хотел.

- Надо ждать, пока остальные проснутся. Тогда и покачаемся, - сказал Алексей Сергеевич. - А покуда давайте расскажем друг другу, как дошли до жизни такой.

Первым я поведал свою историю, затем другие. Они были примерно одинаковыми. Девушка, являвшаяся с тортиком и менявшая лицо и фигуру в угоду одинокому  хозяину квартиры, так или иначе покоряла его сердце, и тот, как остроумно сказал Николай Павлович, в конечном счете «играл в ящик».