(не) зажигай меня

Чувство вины Таман не любил еще больше, чем безнадежную тоску по женщине, которая не была его. Или была… но не долго. Во всяком случае, его губы всё ещё помнили, что такое поцелуй, а ведь он не прикасался так ни к кому, кроме Милославы. Он вообще не понимал, для чего целовать женщину. Гораздо интереснее то, что происходит дальше. Но Мила… Мила была чем-то совершенно иным. Не женщиной. Шабаки.

Таман не помнил, сколько времени он простоял, всматриваясь в горизонт, но холмы на востоке уже посветлели и на небе появилась бледно-розовая полоса. Приходил новый день. Спать уже не хотелось. Он вернулся в стан. В шатре было тихо — уснула измученная Наймирэ, тихо сопела, постанывая во сне, дочь.

Девушка сразу проснулась, когда муж вошел в шатер: несколько ночей она не спала вовсе, да и вообще, любая мать спит очень чутко. Боялась только, что Таман услышит стук ее сердца — но нет, не услышит. Он лег рядом и уснул мгновенно. Какое-то время она просто наслаждалась его присутствием рядом — вернулся! Как бы ни хотелось поспать еще немного- надо подняться и привести себя в порядок, а потом заняться завтраком. Пока дочь спит — есть немного времени. Однако стоило ей приподняться — малышка жалобно заскулила. Наймирэ быстро сунула ей в рот грудь, боясь потревожить супруга, но на ее плечо уже легла горячая ладонь.

— Спи, еще рано, — сказал Таман. — Спи.

Он знал, что будет делать: приведет жене кормилицу, заберет сына с собой в поля, научится быть отцом. Никто не виноват в его боли, кроме него самого.

--

Женщина в его объятьях вздрогнула всем телом и прижалась к нему еще плотнее. Она не знала и не хотела знать, что произошло между ее мужем и Милославой, но была сейчас ей искренне благодарна.

— Тебе надо поспать, — прошептала Наймирэ. — Опять как загнанная лошадь. Ложись.

— Мне надо вернуться. Там овцы…

— Справятся и без тебя. Хариз прекрасно тебя заменит. Спать.

— Ты ляжешь рядом? — отчего-то она была ему сейчас нужна как воздух.

— Если ты пожелаешь.

— Пожалуйста, — прошептал Таман, ловя ее руку и переплетая их пальцы. — Будь со мной.

Она легла рядом с ним, уткнувшись в его плечо. Таман уснул мгновенно, а Наймирэ еще долго утирала слёзы и улыбалась в темноту, про себя благодаря степного бога за приезд Милославы.

40. Максимилиан

Впервые в жизни Максимилиан Оберлинг боялся того, чего не мог изменить. Впервые в жизни он не был хозяином своей судьбы. В первый день, когда его супруга уехала, он напился так, что теперь его воротило даже от запаха спиртного. Когда он понял, что Милослава не ругает его, не приносит бодрящий чай, не ворчит, как раньше — и вообще ее нет рядом, лорд Оберлинг едва не сошел с ума. В отчаянии он переступил через свою гордость и написал пространное письмо королю, в котором смиренно признавал свою ошибку и просил высочайшего соизволения покинуть замок Нефф и ехать вслед за женой в Славию. Ответ пришел быстро, он был, разумеется, отрицательный. Внизу листа была приписка от Эстебана "Так тебе и надо, старый дурак. Помучайся, тебе полезно. Может, научишься, наконец, держать себя в руках".

Пришедшее следом письмо от дочери сделало еще хуже. Выходит, с Викторией было всё в порядке, и Милослава уехала зря.

Самое забавное, что Эстебан был абсолютно прав. Сейчас Оберлинг понимал, что как обычно погорячился. Вот вроде и огня внутри давным-давно нет, а вспыльчивость никуда не делась. Казалось бы, в шестьдесят уже должна прийти какая-никакая, а мудрость. Но он по-прежнему бил посуду и орал в гневе. И не надо оправдываться, что все огневики такие. Эстебан вообще рыба мороженная, а ведь он тоже огненный.

Сейчас Максимилиан уже помнил, что между Браенгами и Галлингами всегда возникало нездоровое притяжение. Достаточно взглянуть на Кирьяна и его жену. Они и вместе быть не могут, потому что совершенно разные люди, и порознь не выходит. Кирьян убегает от супруги прочь, а потом страдает. То возвращается, то ее высочество бросает все дела, переодевается в мужское платье и летит к супругу. А через пару дней они снова разбегаются, злые и недовольные друг другом. Огонь и ветер: тяжело им вместе.

Вот и Виктория с Эстебаном поддались этому проклятью. И опять его величество нашел в себе силы разорвать пагубную связь, сообщив родителям девушки время и место свидания. Видимо, даже огневики способны держать себя в руках.

Сейчас Максимилиану было откровенно наплевать на дочь. Судя по ее письму — идеальному, продуманному, ровному — у девочки если и были проблемы, то она их решит самостоятельно. К тому же она в Степи, а, значит, никто не посмеет ее обидеть. Как ни странно, Таману лорд Оберлинг доверял гораздо больше, чем кнесу Градскому. Не было в степном хане ни жадности, ни злой хитрости. Да и сын его уже в три года ходил за Викторией хвостиком. Нет, его нисколько не удивил выбор дочери. Более того, Макс подсознательно его ожидал все эти годы. И когда отправлял дочь в Славию, уже понимал, чем всё это закончится.

С Ви всё будет хорошо.