Не жалея ни о чем

Оливер ухмыляется, и это калечит. Зрелище такое внезапное, такое неожиданное, всепоглощающее, что мне приходится напомнить себе дышать.

Это совершенно не похоже на то, как он смотрел на фонтаны, позволяя лишь мельком увидеть его профиль. Оливер с бегающими глазами и ямочкой на щеке, в нескольких дюймах от меня, выглядит как тайна. Зрелище, которым я не хочу делиться. Зрелище, которое я никогда не забуду.

— Ты встретишься со мной там? Я ускользну от парней. Мы можем пойти, куда ты захочешь.

Совсем не то, что я ожидала от него услышать.

— Они не будут возражать? — Спрашиваю я.

— Что я брошу их, пока они окружены выпивкой и полуголыми женщинами? — Он приподнимает одну бровь. — Сомневаюсь в этом.

Телефон Оливера снова начинает жужжать. Он смотрит на экран, но не отвечает.

Его зеленые глаза немедленно возвращаются ко мне, ожидая ответа. Он смотрит на меня так, словно точно знает, на что смотрит, и никто никогда раньше не оценивал меня так уверенно.

— Разве танец на коленях в стрип-клубе не является частью мальчишника в Вегасе?

Я снова вижу его ухмылку, и на этот раз эффект не менее мощный.

— Предлагаешь помощь в этом?

Мое сердцебиение замирает, когда он делает еще один шаг ближе, жесткий материал его брюк касается моих голых ног.

Жар ползет по моим щекам, когда температура моего тела резко возрастает. Я представляю это. Я представляю, как плотная ткань его брюк натирает внутреннюю сторону моих бедер. Его руки сжимают мои бедра. Его эрекция растет подо мной. Глаза Оливера вспыхивают, и я думаю, что он тоже представляет меня у себя на коленях.

— Я тебе не по карману. — Я делаю глоток джина, пытаясь не обращать внимания на его близость и немного восстановить контроль над разговором. Я в незнакомом городе, разговариваю с незнакомым мужчиной. Возможно, я чувствую себя немного безрассудной и сильно навеселе, но я не ожидала, что это к чему-то приведет.

У меня не получается улыбки целиком. Только половина улыбки, может быть, даже четверть.

— Никогда раньше мне этого не говорили. — Его слова сухи, почти унылы. Вряд ли это хвастовство.

— Часто делаешь такие предложения?

Он качает головой.

— Нет.

— Неужели?

— Я много работаю. И… я обычно не умею добиваться того, чего хочу.

Я тоже. Пока не дала зелёный свет нашему общению.

— Ты хочешь сказать, что хочешь меня?

— Это именно то, что я сказал, Ханна. — Его голос звучит хрипло, даже ниже, чем раньше, и я чувствую это прямо у себя между ног. Мое имя звучит как грязное слово, произносимое этим неприличным рокотом. — Ты встретишься со мной?

— Да, — шепчу я, не уверенная, с чем соглашаюсь.

Это больше, чем секс. Больше, чем продолжение разговора. Я уходила в глубь от берега, и теперь я внезапно осознаю, насколько глубокой стала вода вокруг меня.

Его губы изгибаются, и я думаю, что он собирается поцеловать меня.

Я ожидаю этого. Предвкушаю это. Я даже провожу языком по нижней губе.

Оливер замечает это движение, и его глаза темнеют от тоски. Но он не целует меня. Он снова протягивает руку, как будто мы только что заключили деловую сделку.

Я принимаю это с ошеломленным смехом, который затихает, когда его большой палец касается костяшек моих пальцев. Простое прикосновение, и оно заражает все мое тело.

Он отпускает мою руку, затем уходит.

Я оглядываюсь через плечо, чтобы посмотреть, как он уходит.

Однако Оливер не производит на меня впечатления человека, который оглядывается назад.

И я права.

Он этого не делает.

ГЛАВА 5

ОЛИВЕР

Гарретт встает и машет рукой, как только я захожу в стейк-хаус. Вежливым кивком я обхожу официантку, лавируя между столиками и мимо витрин с винами, пока не добираюсь до дальнего угла ресторана. Освещение здесь тусклое, что приносит облегчение моим глазам после нескольких кварталов от отеля, прошедших мимо яркой, переливающейся цветами полосы.

Я расстегиваю пиджак и сажусь на свободный стул.

— Извини, я встретил…

Гаррет качает головой.

— Не беспокойся об этом, чувак. Мы все понимаем, как это бывает.

— Нет, мы не понимаем. Не ставь меня в один ряд с вами, скучными бизнесменами, — комментирует Чейз, протягивая руку, чтобы взять бутылку бурбона, стоящую в центре стола, и налить себе еще.

— Как кто-то из нас мог забыть, что ты зарабатываешь на жизнь катанием вокруг резинового круга? — Отвечает Гарретт, ухмыляясь своему младшему брату.

Чейз отмахивается от него.

Я перевожу взгляд с одного на другого. Андерсоны — представили династии старых денег. Но Гарретт — мультимиллионер, заработавший сам, благодаря технологической компании, которую он основал после колледжа. А Чейз профессионально играет в хоккей.

Может быть, именно поэтому у них такая другая динамика отношений, в отличии от нас с Крю. Мы оба занялись семейным бизнесом, работая на отца, который преуспевает в манипуляциях. У нас слишком много общего в одних отношениях и абсолютно ничего в других.

Поскольку Чейз и Гарретт продолжают подшучивать друг над другом, для меня это заметно так, как никогда раньше. Я сравниваю это со своим разговором с Крю прошлой ночью, обеспокоенный множеством различий.