Не жалея жизни

Ветер покосился в его сторону, а поняв смысл сказанного, перестал жевать и зябко передернул плечами. Ему воочию представился пропахший земляной сыростью схрон в лесу и многокилометровая обратная дорога к нему. Нетрудно было подсчитать, что всего около часа остается «безопасного» времени до отправления в путь. Вовсе пропала охота есть. Откуда-то снизу в голову вступила тупая боль, а с нею злость на всех и вся. Вот такое же состояние он испытал, когда его племянник Степан Шевчук спокойно стоял перед ним, убеждая его — кадрового оуновца в бесцельности дальнейшей борьбы с Советами, а затем категорически отказался уйти с ним в лес. Ветер ничего не смог противопоставить его доводам, кроме бессмысленной ярости. Сбил его с ног ударом приклада, а потом в исступлении долго топтал уже бесчувственное тело.

Не сразу возвратилось чувство уверенности и в себе и в своих боевиках. А когда он снова обрел это ощущение, то перекрестился и заговорил, но уже приказным тоном.

Ссылаясь на «указівки зверху»[105] он говорил, доводил, обязывал и приказывал Вербе и хозяину дома самим и через надежных людей работать с молодежью, отрывать их от «соблазнов», которые появились с приходом Советов, вовлекать незрелых, политически неустойчивых в свои ряды, убеждать их, что «борцы за самостоятельную Украину» широко поддерживаются американским и другими правительствами, укреплять уверенность в возникновении третьей мировой войны, и тогда их участие в дезорганизации советского тыла даст возможность ускорить создание «самостийной Украины»… Особо многословно коснулся работы в семьях погибших и арестованных бандеровцев, заранее считая их кровно связанными с оуновским подпольем.

Выговорившись, несколько успокоился. Одного боевика направил по двор проверить обстановку, второго отослал с хозяином уложить в мешки «припасы». Главное сказал Вербе, оставшись наедине. Лично ему поручил послать «преданного борца» в Казахстан, в город Караганду, где живет сейчас много переселенцев из Станиславщины и других западных областей Украины. Там и его — Ветра племянник Василь, которому он уже подготовил письмо, послав его через четвертый пункт связи. Только упаси бог узнать Василю обстоятельства смерти своего двоюродного брата Степана. Пусть передадут, что Байда погиб как «герой» от рук чекистов. «Молодое сердце легко ранить, да нелегко вылечить, а верится, знаю по себе, первой информации».

Рассуждения кровопийцы прервал быстро вернувшийся боевик.

— Надо уходить. Не нравится мне дом напротив, что глядит в нашу сторону раскрытыми окнами. Вроде там не спят.

Уходили торопливо, как напуганные зайцы, через лаз в пригоне, не подозревая, что с этого дня все их действия надежно контролируются органами госбезопасности.

…Информация с Украины не была неожиданной для карагандинских чекистов. Советские люди не прошли мимо некоторых «странностей» в поведении молодых переселенцев и сигнализировали о них. Дополнительные данные об оуновцах помогли теперь уточнить многое. Теперь другое отношение и к письму, перехваченному на одном раскрытом канале связи у оуновцев. В письме кто-то из карагандинцев по имени Василь писал:

«Клянемся, что будем бороться до конца своей жизни, без страха, нам лишь страшно, что враг мучит родной единокровный народ. Но ничего, за работу, будет расплата…»

К проверке подключились наиболее опытные руководящие и оперативные работники Карагандинского облуправления госбезопасности П. И. Ломакин, И. Е. Липовский, И. Ф. Титов, а позже и следователи — Т. Жалмагамбетов, Ю. В. Зверинцев, И. Ж. Ахмедин и некоторые другие. Их усилиями до конца распутывался оуновский преступный клубок. На них лег груз ответственности за то, чтобы не ошибиться, не нанести непоправимой душевной раны невинному и, карая, принять то единственно правильное решение, которое должно быть определено в зависимости от степени виновности каждого участника.

И вот продвигаются по неустойчивой оуновской цепочке связи записки и письма с посулами и призывами полуграмотных «активистов». Но где-то прервана эта цепочка, умелыми руками чекистов вырвано из нее «надежное» звено.

…Грызет огрызок синего ученического карандаша референт Ветер, обдумывая очередную проповедь националистических идей своему племяннику, оказавшемуся в «заброшенной» Караганде. В определенном месте и с большой оглядкой вынужден он встречаться с городским «подпольщиком» и передавать письмо, а тот, в свою очередь, пересылает его через другого надежного человека для вручения в собственные руки…

И читает Василь: «Ты мне нужен… будете заслуженными офицерами и героями, что пережили эту проклятую фуфайку… Носи шапочку с гордостью, храни ее и пусть тебе кажется, что ты среди нас — украинских партизан…»