Не жалея жизни

Таков жизненный и трудовой путь Ивана Михайловича Кошелева.

Переписку с Кошелевым я установил с февраля 1970 года. Последнее письмо от него получил в конце апреля 1971 года, он поздравил меня с праздником Первого мая. В 1972 году я ему выслал заказную бандероль с книгой, которую он хотел иметь, но бандероль моя вернулась с пометкой: «Адресат умер 15 ноября 1972 года».

В одном из писем в конце 1970 года Иван Михайлович писал мне: «Будете в Москве, прошу навестить нас, будем рады, как хорошему кунаку. Пишите, чем еще могу помочь Вам». У меня были некоторые вопросы, требующие уточнения. Они так и остались невыясненными. От нас ушел замечательный человек, коммунист, чекист.

В. Григорьев ТРУДНЫЙ УЗЕЛ

Телеграмму Аверину принесли утром. Заместитель начальника губчека Самохин требовал срочно прибыть в Семипалатинск. Как всегда, Андрей подобный вызов связывал с очередным переездом. Прошло уже десять месяцев, как его отозвали из Павлодара, и с тех пор он здесь, в Зайсане, постоянно был «на острие ножа». Вел борьбу с остатками белых банд Бакича.

Нагима вопросительно глянула на мужа и ласково, почти по-волжски, растягивая слова, спросила:

— Что, Андрюша, надо собираться?

— Да, пожалуй. Поедешь со мной, видимо, сюда не вернемся.

Аверин осторожно привлек к себе жену, легкими прикосновениями пальцев поправил выбившиеся из-под косынки жгучие черные волосы.

Передача дел преемнику заняла полчаса. Зато в оперативную обстановку его вводить пришлось долго, так как он открыто признался: «Чекистский стаж — всего три месяца».

Характеризуя силы белогвардейской эмиграции в припограничных с нами районах, откуда непрерывно забрасывались мелкие банды, Андрей особо подробно остановился на тех фактах, над которыми следовало продолжать работу. Особенно настойчиво — по обнаруженным связям антисоветского подполья внутри страны, которые осуществлялись через агентов-связников, шедших к атаману Анненкову, его начальнику штаба Денисову и генералу Бакичу…

В Семипалатинске пробыли ночь. Объясняя срочность перемещения, Самохин сказал:

— Принято решение вернуть тебя, Андрей Григорьевич, обратно в Павлодар. Крайне беспокоит нас, что не удалось в прошлом году до конца вскрыть эсеровское подполье, да и банда Найды не унимается. Бед натворят много, если объединят свои силы, а Найда еще в партизанах симпатизировал эсерам. Да и почва для них есть — в казачьих станицах сторонники авантюриста Шишкина сохранились, в переселенческих зажиточных селах недавно нашли листовки эсеровского «крестьянского союза». Есть сведения, что в наши, края держат путь разъездные инструкторы ЦК эсеров, их главари Чернов и Зензинов дали инструкторам прямые указания готовить мятежи. Ты там работал, да и руководство укома партии не раз просило нас вернуть тебя.

И еще. Восстановите контакт с алтайскими чекистами. Их «подопечные» не признают границ республики и вкупе с «нашими» ведут интенсивный обмен кадрами, деньгами и информацией. Выходит, прямой резон сделать крюк, заехать в Славгород.

Аверин молча выслушал наставления начальника и в знак согласия чуть наклонил голову.

По дороге в Славгород обоз, с которым ехал Андрей, обстреляли. Десятка два верховых с гиком ринулись было к центру обоза, но, услышав встречные гулкие очереди ручного пулемета «Шоша», моментально отвернули назад к бору.

— Федор Федорович, поди, решил размяться, — сказал возница, взглядом проводив конников.

— Кто это? — сразу же поинтересовался Аверин.

— Известно, Ударов. Лихой мужик. Как его Чека и коммунары ни ловили, ан нет, дудки, кишка тонка.

— Тебя, дед, послушать, так вроде Федор Федорович мужикам добро делает? — нарочито полубезразлично заметил Андрей.

— Да нет, добра я от него не видел, но и худого тоже. А вот привычка уважать осталась. Раньше-то, в германскую, он крепко разбогател. Большие караваны гонял в паях с другими в Китай, Урянхайский край[89], Ново-Николаевск[90]. Однако потом, как красных свергли, он с Колчаком не поладил, партизанить стал. А уже после того как опять Советы власть взяли, он вскоре к Шишкину подался. Вот с тех пор и гоняются за ним. Сначала мужики Федор Федоровича поддерживали крепко, а ноне почти все отошли.

— Что так?

— Нэп теперича. Резону нету.

— А раньше резон был?

— Немного имелось.

— Немного? — и Андрей, не выдержав, громко рассмеялся. Захихикал и возница, довольный своими уклончивыми, обтекаемыми ответами.

В лесном бору все разговоры в обозе прекратились. Сопровождающая охрана и часть возниц с оружием в руках настороженно всматривались в подступающую к дороге чащобу. Но, видимо, банда сочла, что ее могут ждать немалые потери.

В Славгороде этот случай стал предметом обстоятельного разговора. Договорились об обмене информацией, о засылке своих разведчиков к Ударову и Найде, о мерах по блокированию ряда участков лесного бора, о выявлении агентуры нелегального эсеровского «сибирского крестьянского союза». Аверин был доволен: с одним соседом установлена прочная, «локтевая» связь, оставалось наладить такую же с акмолинцами.