Не жди меня, мама, хорошего сына

— Верховный суд вселенской инспекции безопасности дорожного движения постановил — три года расстрела, и никаких гвоздей… — Голос его звучал бойко, слова бодро выстраивались в текстовый ряд. — Это было жестоко и несправедливо, мне страшно об этом вспоминать… Да, меня уже и расстреляли. Тело в земле, душа на воле. Но ты не волнуйся, через три года тело воскреснет, соединится с душой…

— Ты точно придурок, — осадила его девушка.

Видимо, уши у нее были скользкими, лапша не висла на них…

— Может быть, но голым по ночам на джипе не езжу.

— Это мое дело, в каком виде по ночам ездить.

— Знаешь, если бы я был женщиной и у меня была бы такая грудь, я бы тоже голышом ходил. Но только по ночам, как ты… А куда мы едем?

— В больницу. Будем делать из тебя женщину. Не бойся, тебе не больно отрежут…

— И силикончика в грудь закачают? Адресок своего пластика не подскажешь?

— Имбецил… На моего пластика у тебя денег не хватит.

— А ты что, богатая?

— Не жалуюсь.

— А как насчет моральной компенсации?

Девушка остановила машину так резко, что Балабакин едва не выбил головой лобовое стекло.

— Сколько?

— Ну… Двести тысяч… В рублевых…

— А ты фрукт! — презрительно усмехнулась она.

— Да нет, тут такое дело… Деньги край нужны… — промямлил Сеня.

Деньги ему действительно были нужны — он не врал. Может, потому язык потяжелел, вдохновение сложило крылья… К тому же не хотелось выглядеть сквалыжным животным в глазах этой красотки.

— Ладно, в больницу отвезешь, там посмотрим. Если перелом, то тысяч десять отстегнешь, в рублевых. Если нет, прощаю…

— Жлоб!

Девушка снова повела машину.

— Зачем тебе деньги? — все так же отчужденно, но уже чуть мягче спросила она.

— Говорю же, женщину сбил, а она компенсацию требует, — солгал Сеня.

— Врешь.

— Нет.

— Я вранье за три версты чую. Муж у меня такой, с ним нюх востро держать надо…

— Муж?!

Он демонстративно посмотрел на пальцы ее правой руки.

— Что, кольца нет?.. — усмехнулась она. — Кто ж стриптиз с обручальным кольцом танцует…

— Ты стриптизерша?

— Поневоле… — мысленно погружаясь в омут своих проблем, сказала она. — Муж загулял, я ему отомстить решила, на шест полезла. Он за мной, я от него… Злится, значит, ревнует…

— Если ревнует, значит, любит.

— Любит. Но все на сторону норовит. В этот раз с певичкой закрутил… Видел бы ты ее. Смех. А поет, слышал бы ты. Сэр гей Зверев и то лучше поет. Ни голоса, ни слуха, и песня отстой… Кто-то поднимает ноги, чтобы за сцену забраться, а кто-то раздвигает. Эта раздвигает… Думает, Сафрон дальше толкать ее будет…

— Сафрон? Кто такой Сафрон?.. Слушай, а куда мы едем? Больницу же проехали…

— В Москву едем, там больницу найдем. Сафрон ищет меня, может узнать, что я человека сбила, с собой взяла. Куда он первым делом поедет?

— В больницу, в нашу, битовскую…

— Извини, что имбецилом назвала. Ты нормальный, умный, но жлоб.

— Уже лучше.

— Извини, что говорю, то и думаю…

— Значит, Сафрон — твой муж.

— Если дальше так пойдет, то скоро я назову тебя гением.

— Прикалываешься? Ну-ну… А он вообще кто, твой Сафрон?

— Тоже решил приколоться? — не отрывая взгляда от дороги, усмехнулась она.

— Нет.

— В Битове живешь и не знаешь, кто такой Сафрон…

— Да как-то не вдавался… Я в Москве больше, чем здесь, после школы в Чайковке учился.

— В консерватории?

— Ага. Учился, да недоучился.

— Чего так?

— Таланта не хватило… Зато я музыку могу сочинять.

— Поздравляю.

— Нет, я серьезно. Зарабатываю на этом. Мои песни, чтоб ты знала, на радио звучат, в лучших номинациях… То есть звучали… А твой муж что, певицу раскручивать собирается? — в раздумье спросил он.

— А ты что, помочь ему хочешь? — язвительно усмехнулась она.

— Не знаю, — пожал он плечами. — Вообще-то мне говорили про Сафрона…

— Кто?

— Да не важно. Сказали, что Сафрону может быть нужно…

— Что нужно?

— Я же говорю, музыку сочиняю. Композиция у меня есть, настоящий шедевр.

— Это ты так думаешь, что шедевр? — заинтересованно спросила она.

— Не думаю, знаю. Совершенно в том уверен…

— А продюсер у тебя есть?

— Нет, мне продюсер не нужен. То есть нужен, но не я, а они от меня зависят. Я им песни свои продаю, ну, если им понравится…

— А может, и не понравится.

— Эта понравится.

— И кому ты ее продашь?

— Думаю, думаю…

— Значит, есть кто-то на примете?

— О! Там такие акулы, что самому страшно!

— Мне акула не нужна, мне бы просто щуку. Так, в реке немного поплавать…

— Да, но в реке тоже парус нужен. Без хита далеко не уплывешь… А ты что, певицей решила стать?

— Ну вот, ты уже почти гений… Муж мой певичек любит. Вот и я запою… Только в руки ему не дамся, пусть не рассчитывает…

— А мне на что рассчитывать?

— И с тобой не лягу, — невозмутимо, как о чем-то приземленном и обыденном, сказала она. — Даже не надейся.

— Да я не о том… Песня тебе нужна?

— Твоя? Нужна. Если это хит.

— Она денег стоит.

— Сколько? Двести тысяч?

— Если в рублях, то нет…

— Ну не двести же тысяч долларов.

— Пятьдесят тысяч. Евро.

— Ух ты какой! А оно того стоит?

— Слушать надо. Инструментальный набросок у меня дома. Поехали?

— А как же нога?

— Потом. Все потом.