Не жди меня, мама, хорошего сына

— Пробивай эту среду, Саня. Ищи банк через богему, попробуй найди список неблагонадежных банков, делай запросы. Должны ребятки где-то засветиться, должны…

— Я понял, Степаныч, будем работать…

— Что с Битковым у нас? — глянув на Комова, сурово спросил Круча.

— Сегодня ему обвинение предъявят. Будет суд, скорее всего выпустят под залог. Дружков его еще вчера освободили…

— Так, понятно. Посетители у Биткова вчера были?

— Нет, я распорядился никого к нему не пускать.

— Плохо. Надо было с дежурной частью договориться, чтобы они деньги за него взяли, чтобы камеру выделили, для встреч. А в камеру аппаратуру поставить…

— Не думаю, что Битков бы повелся. Он же помнит, как мы его в толстухинской квартире спалили… Но в принципе попробовать можно, — с досадой на себя сказал Федот. — Обвинение предъявят завтра…

— И завтра же он предъявит обвинение нам, что мы держали его под стражей незаконно…

— Ничего, выкрутимся…

— Если часто крутиться, геморрой можно накрутить… Пусть все идет как идет. Решит судья, что можно под залог, пусть так и будет. Но за Битковым глаз да глаз… Саня, задействуй все ресурсы. Знаю, что людей не хватает, но что-нибудь придумай. Биткова надо под контролем держать. Наверняка он Вершинину ищет…

— Ищет. Его бычье уже по Валдаю прошлось, я это знаю точно, — кивнул Кулик.

— Тем более… Проследить за ним надо, а то ведь если он первым до Вершининой доберется, нам она точно не достанется…

Степан почти уверен был, что Толстухина убила его сожительница или ее любовник. И не хотелось бы, чтобы они угодили под бандитский каток.

* * *

— Ну, бывай, Гига!

Матвей небрежно попрощался со своим сокамерником. За плечами у парня две ходки, с малолетства мыкается по зонам, и все по уважаемым статьям. Рослый, сильный, отчаянный, но не фартовый. Только-только из лагеря вернулся и сразу же под раздачу попал, новый срок ему светит. Был бы умней, не попался бы… Матвей уважал людей удачливых, а невезучими пренебрегал.

Во внутреннем дворе здания Матвея ждал «воронок», который отвезет его в суд. Адвокаты уже в полной боевой, судья подмазан, вопрос должен решиться на раз.

— Думаешь, все, не вернешься? — как-то тоскливо спросил Гига.

— Уверен.

— Мне тоже может подфартить. О Тюлене, похоже, забыли, значит, и про хату тоже…

Надзиратель снова открыл дверь.

— Битков, ты долго там? — грозно рыкнул он.

— А ты не тыкай мне, начальник, я тебе не сявка! — одернул его Матвей.

Он уже собирался забраться в фургон автозака, когда его окликнули. Он обернулся, увидел человека-глыбу Комова.

— Битков, мой тебе совет, не убивай девчонку, — сурово и без предисловий сказал майор.

— Это ты о чем, начальник? — ухмыльнулся Матвей.

— Сам знаешь. Твои люди охотятся за Лизой Вершининой. Если найдешь, можешь забрать у нее деньги: по большому счету, это твое право. Но убивать ее не надо, за такой беспредел мы спросим с тебя очень серьезно. Очень-очень… И контрабанду вспомним, и покушение на кражу — под завязку тебя загрузим, никакой суд не поможет. Ты меня понимаешь?

Матвей снова попытался ответить ухмылкой, но губные мышцы схватил спазм. Матвей готов был задушить самого себя за допущенную слабость.

— Ты у нас под колпаком, Битков, — продолжал дожимать его Комов. — И мой тебе совет, не будь дураком… Как только найдешь Вершинину, сразу дай нам знать.

Матвею пришлось поднапрячься, чтобы унять оторопь.

— А ты не учи меня жить, начальник, — через силу растянул он губы. — Ты оперов своих учи, как жить. Вчера твой опер двоих на хате повязал, одного закрыл, а другого в хате оставил…

— Что ты несешь? — озадачился Комов.

Матвей возликовал. Все-таки смог он выбить майора из колеи. Мелочь, но для самоутверждения полезно.

— Вы тут сами с собой разберитесь, а потом уже передо мной пальцы веером кидайте…

Моральный ущерб хоть и частично, но был возмещен. Матвей повернулся к майору спиной и забрался в фургон автозака. Конвойный с грохотом закрыл за ним дверь.

Глава 12

Майор Кулик гневно свел брови.

— Ну и как так вышло, что задержанный всю ночь провел в обворованной квартире?

Старший лейтенант Косыгин чувствовал за собой вину, но было у него и оправдание.

— Так я вам же говорил, что двоих взял. За вторым собирался идти, а вы меня за Балабакиным отправили. Я за ним всю ночь гонялся…

— Мог бы мне сказать, я бы принял меры.

— Да говорил, вы меня слушать не захотели…

— Что значит — не захотел? Ты мне, Косыгин, бабушку из дедушки не делай.

— Виноват.

«Ты начальник — я дурак» — этот армейско-милицейский принцип не упразднить никакими реформами, инструкциями и приказами не смягчить. Даже если ты прав, притворись виноватым и жди своего часа, когда сам станешь начальником и сможешь делать дураков из своих подчиненных.

— Виноват он… А Тюленев, между прочим, всю ночь провел в квартире. Обделался, обгадился…

— Хозяева позвонили? — уныло спросил Косыгин.

— Если бы… Битков нас носом ткнул. Битков, законный вор, указывал нам, как надо работать… Он знал про Тюленева, а мы нет. Скажи, тебе стыдно?

— Ну, стыдно…