(не)жена для бандита (СИ)

Киваю, но он этого не видит. Может быть, Дамир Рустамович не всегда держит свое слово, я же привык отвечать. Если бы не это, то тогда во всем мире не будет константы, все станет на путь хаоса и разрухи, а я этого позволить не могу.

Иван уходит, охрана пропускает его машину, а я смотрю вслед машине, стиснув рука в кулаки.

— К Дамиру едем сейчас? — Хан подкрадывается неспешно, вышагивая по гравию как кот, и звук его шагов гасит ночь.

По спине пробегает дрожь, морщусь от брезгливости.

— Если он сказал — сейчас, значит, сейчас.

Хан нервно вынимает окровавленные ватные диски из носа, бросает их на землю.

— Что ему надо? Олега и докторшу убрали, Руля просили не высовываться, не отсвечивать.

Пожимаю плечами, не удостаивая его взглядом.

— Что докторша? Успел ее угомонить? Пару раз? Или трижды? — он пошло хмыкает, а я сильнее сжимаю ладонь в кулак, вжимаясь ногтями в мягкую подушечку до кровавых полумесяцев — так хочется заехать ему в морду. Отворачиваю голову в сторону, и Хан понимает, что его присутствию не рады. Он тут же достает телефон из кармана, делает вид, что занят.

— Смотри-ка, дочка Вильданова новую фотку в инсту залила, — я лениво скольжу взглядом по черному экрану, который оживает от касания пальцев в руках Хана. На мониторе — инстаграм единственной дочери нашего конкурента. Все фотографии — постановка. Тщательно отрепетированные позы, улыбки, пропущенные через фильтры, — пыль в глаза. Камилла улыбалась в притворном удивлении, надув накачанные гиалуронкой губы, глядя на то, как кто-то преподносит ей букет. Продуманный макияж не давал рассмотреть, что таится в ее глазах, но отчего-то я был уверен, что там царствуют такие же холодность и лицемерие, как и у ее отца.

И тут перед глазами встает совсем другая девушка. Яркая, живая, своеобразная…Наташа. Я будто вживую вижу, как она хмурится, как закусывает нежную, полную и без всяких специальных вмешательств нижнюю губу от волнения, как морщит лоб. Снова вспоминаю вес ее тела на своих руках, тонкий женский личный аромат, и резко выдыхаю сквозь зубы.

— Тоже понравилась? Красивая соска, — удовлетворено хмыкает Хан, неверно поняв мою реакцию. Мрачно молча гляжу на него секунду, и иду по направлению к автомобилю. А я сначала подумал, что у нас похожий вкус на женщин…

23

— Как наши дела, Амир? — Руслан Дамирович покачивает головой, ожидая, когда официант расставит коньячные рюмки на столике, покрытом бордовым сукном. Из прикрытой двери доносятся звуки джаза, негромкие голоса посетителей небольшого заведения, где можно насладиться живой музыкой.

— Все в порядке, качаю головой. — Это и в самом деле так. Его поручения выполнены, и скоро он это узнает, не догадавшись о небольшом уточнении, которое я внес для себя. О том, что Наташа умерла для всего мира лишь формально, а не физически, не узнает никто.

— Что парни? — приподняв за ножку бренди-глаз, он задумчиво рассматривает на свет как напиток омывает его стеклянные стенки, оставляя следы.

В ответ пожимаю плечами. Не понятно, куда клонит этот хитрый лис, что хочет услышать, и что я должен буду ему сказать. Проблемы есть всегда и везде, но это — текучка, решаемые вопросы. Острые, требующие вмешательства, исчезают тут же, как только применишь силу или немного надавишь в нужных местах.

— Дэн подрался с человеком Вильданова, договорились о встрече один на один. — Можно себе представить, какими станут разборки, поэтому я планировал отправиться утром туда сам, чтобы решить вопрос мирно, без кровопролития, ведь оно всегда может начаться, если кто-то из сторон скажет что-то не то.

Руслан Дамирович отстраненно кивает: скорее всего, и об этом он знает, и знает, как примерно может пойти «разговор» в заброшенном карьере между людьми из двух разных кланов.

— Как это произошло? — нехотя спрашивает он.

— Все дело в Олеге… — неохотно докладываю. — По моему заданию парни опрашивали людей из города, с кем он мог контактировать, ну и сцепились со случайным человеком Вильданова…

Дядя молчит.

Молчу и я.

Наконец он обрывает тишину.

— Завтра с утра у меня встреча с Вильдановым, — при этих словах мои брови взлетают вверх, удивление не скрыть. Но я молчу — жду, что скажет дядя.

Он же явно тянет время, играет на нервах, или обдумывает, что можно сказать мне, а что- нет. Хоть я и правая рука, однако у таких людей на языке никогда не крутится то, что происходит на уме, и потому даже мне не всегда ясно, что думает этот человек.

— Подчисти все, что может нас поставить в неловкое положение перед ним. Посмотрим, что он хочет нам сказать, что у него за предложение.