(не)жена для бандита (СИ)

Но дальше, похоже, сотовая связь начинает барахлить, потому что он пытается докричаться до своего абонента, перезвонить ему, но потом смотрит на меня, и явно решает сначала закончить дело со мной.

Засовывает свой сотовый телефон в карман и тянет меня через приоткрытую калитку, по мощеной дорожке к небольшому дому. Теперь он идет вперед, открывает дверь в небольшой домик, а я устало смотрю на небо. Господи, когда же это уже кончится, у меня действительно не осталось сил ни на что, хочется только упасть и впитать в себя влагу, которая булькает в кроссовках. Легкие раскалены до предела, они как горячие мешки, дотронься — разлетятся от жара.

Я даже не смотрю назад, потому что точно убежать от него не смогу — мы в небольшом лесу за городом, понятия не имею, где здесь дорога и дома, да и куда бежать? От сильного и прыткого мужчины, несмотря на его возраст, не скрыться. Мы шли так долго, а он только немного запыхался.

— Что вам от меня нужно? — наконец, выдыхаю я.

Мужчина молча тащит меня за собой, внутрь небольшого домика, просто, но явно дорого обставленного. С силой усаживает на стул, развязывает руки за спиной и на мгновение я чувствую облегчение в плечах, но только на мгновение — он снова перехватывает запястья, чтобы уже окончательно привязать меня, но уже к стулу.

Он отходит чуть дальше, любуется плодами своего труда, а потом подходит к столу, выкладывает на него свой пистолет, стягивает пиджак и закатывает рукава рубашки, обнажая большие, мускулистые руки, по которым реками ведут вздувшиеся от напряжения вены.

Не говоря больше ни слова, открывает дверцы большого шкафа напротив, и я с удивлением обнаруживаю там полное охотничье обмундирование — одежду на плечиках, несколько ружей, висящих на специальных подставках, огромную резиновую обувь с большими голенищами.

Но Дамир наклоняется и вытаскивает с самого низа ящика большую пятилитровую канистру. Тащит ее ко мне, открывает, и начинает лить жидкость кругом. От дурного запаха мне становится не по себе. Это бензин!

— О нет, — молю я своего палача. Это что, инквизиция?! — Что вы хотите сделать?

— Никому не верь, — кряхтит он, и увеличивает круги вокруг, льет содержимое до самой двери. — Даже своей правой руке. И всегда думай и за жертву, и за льва.

Ничего не понимаю, что он там бурчит.

— Отпустите меня, Амиру Султановичу все равно, кто я, — молю его.

Вдруг он замирает.

— О! — поднимает вверх указательный палец. — Слышишь?

Я действительно слышу звук мотора — возле дома паркуется автомобиль.

— А вот теперь поиграем.

В мгновение ока он хватает пистолет со стола и оказывается за моей спиной, глядя прямо на приоткрытую дверь. Секунда. Другая. Человек за дверью медлит какое-то время, но вдруг она распахивается.

Черт. Я буквально выдыхаю скопившееся напряжение из груди, потому что вижу Амира — живого и здорового. Ну как тут не поверить в бога, в мироздание, во вселенную, которую я молила о том, чтобы он пришел за мной? И он это сделал. Он здесь.

Мужчина морщится и сразу оценивает обстановку. Я даже вижу теперь, как его ноздри дрожат, вбирая терпкий и резкий запах бензина, которым полит пол кругом.

— Дядя, — здоровается Амир, но не делает шага вперед и сохраняет свое напряженное положение тела у двери. Он специально поздоровался с ним таким образом, чтобы снизить градус напряжения, показать, что все идет как раньше. Но это уже игра — всем нам в комнате это понятно.

— Заходи, Амир, сын, ждали тебя. — Наиграно радушно говорит Дамир Рустамович и кладет свои тяжелые ладони мне на плечи, они грузом припечатывают меня к низу, но я не говорю ничего, молчу, так как сейчас выяснить все должны они. Я здесь просто как марионетка, кукла, которая, однако, хочет сохранить себе жизнь…

— Заметно, — тихо говорит Амир.

— Что же ты, сын, не выполнил моего поручения? Не сделал дело, о котором я тебя просил? — берет в свои руки разговор мужчина за моей спиной. Я смотрю большими глазами на Амира и впитываю его образ в себя всеми фибрами души. — Как не хорошо.

— Дамир Рустамович, — спокойно говорит Амир. — Все кончено. Оставьте ее. Не берите грех на душу.

— Грех? — грохочет мужчина сзади. — Амир. Какой грех? Мои руки почти чисты. Для всего этого есть совсем другие люди, например, ты…

Амир морщится. И тут Дамир Рустамович коротко и зло смеется, от чего его руки потрясывает мелкой дрожью, но это длится недолго. Он вдруг резко и сильно сдавливает мое плечо своими руками, и я стону от боли — будто искры из глаз сыпятся, и от этого моего звука Амир резко подается вперед.

— Тише, тише! — предупредительно выставляет вперед ладонь мой пленитель. — Оставайся на своем месте, чтобы я мог тебя видеть. Хочу, чтобы все было правильно…

Амир чуть склоняет голову в сторону и вниз. Его поза не выражает ярости, но я чувствую то напряжение, которое скопилось в нем. Потому что сейчас, между этими двумя, идет настоящая война взглядами, они будто бы скрестили шпаги, и неизвестно, кто выйдет из этой битвы победителем, потому что все стало донельзя серьезным.

— Поговорим?