Не жизнь, а роман!

В этой женщине сочеталось несочетаемое! Она могла быть трепетно-нежной и непоколебимо стойкой; чинной до зубовного скрежета и по-житейски практичной; нередко случалось с нею, что она из-за пустяка стыдливо краснела и одновременно могла сразить любого раскованностью своих мыслей. Катрин была горда, но бросилась в ноги последнему разбойнику, как только поняла, что ему грозит смерть. Женщину не убили бы, а забрали с собою. Рутгер ни на миг не сомневался, что сеньора смогла бы выбраться из рабства. Тех простаков, что на них напали, она бы через месяц другой обвела вокруг своего мизинца, а вот он остался бы лежать в этой земле.

И теперь последние шаги до появившегося города она мучает его вопросами, как им пройти туда без денег. Переживает, боится и наверняка одновременно строит планы.

— Христиане? Что вам здесь надо? — лениво бросил усатый стражник, с нетерпением дожидающийся ночной смены.

— Послание к аге Явашу, — уверенно ответил Рутгер.

— Покажи, — велел второй страж, намереваясь посмотреть на печать. Не то чтобы он разбирался в них, но наличие печати предполагало хоть какой-то статус у того, кто передал послание, а это, в свою очередь, означало, что податель свитка не бродяга.

Рыцарь развернулся и показал на Катерину.

— Вот.

Рутгер с удовольствием представил, как сеньора в этот момент ахнула, приоткрыв в возмущении рот. Но он был уверен, что она сообразит, промолчит и опустит глаза. Что тут же и произошло.

— О, женщину ему везёшь? Почему у неё лицо закрыто?

Стража у ворот с интересом разглядывала сидящую Катерину, а та стеснительно отворачивалась.

— Ветер поднялся, взбил пыль на дороге, да и из деревни она, они там все пугливые, — небрежно отмахнулся Рутгер.

— У аги полно прислуги, зачем ему эта? — с любопытством оглядывая высоковатую фигуру в выцветшем и пропылённом балахоне.

— Моё дело доставить, а как ага Яваш распорядится, так и будет.

— Всё равно плати за вход пару монет, — буркнул усач, потеряв всякий интерес.

Рутгер оторвал от пояса два медных набалдашника и отдал страже.

— Вот всё, что осталось. На нас напали разбойники и все вещи отняли.

— Шакалы! Одних поймают, сразу другие появляются! Цены на рынке из-за них держатся! — возмутились стражи, и устало махнули рукою, не беря платы. День прошёл неплохо и грех обирать тех, кто уже пострадал, тем более атабек* строг на этот счёт!

(атабек — у сельджуков XI–XII вв что-то вроде князя)

— Идите.

Немного пройдя вглубь города, Катерина зашептала:

— Рутгер, я даже не подозревала, что вы так ловко умеет врать! Восхищена!

— Польщён, мадам. Теперь нам надо решить: мы идём сразу к аге или ищем постоялый двор?

— Вот ведь вопрос вопросов! Думаю, мне необходимо привести себя в порядок и предлагаю воспользоваться письмом господина Селига. Быть может, по его рекомендации нам предоставят кров, и мы там хотя бы вымоемся, а то к нам даже собаки как-то подозрительно принюхиваются. Это, знаете ли, обидно.

С большим трудом Рутгер и Катерина нашли человека, который смог показать дом господина Фадея. Улицы были пусты, к солидно одетым прохожим не хотелось обращаться за помощью, чтобы не нарваться на неприятности, а другие недоуменно пожимали плечами.

Наконец, нашёлся человек, что верно указал им дом. Войдя в приземистое строение, они сразу же пожалели, что потратили столько времени на поиски родственника Селига. Все звёзды уже с комфортом расположились на ночном небе, а хозяева дома долго вглядывались в строчки вручённого им письма и с подозрением смотрели на поздних гостей. Однако Катерину с Рутгером не выгнали, и они обменяли у Фадея осла-крепыша на сытный ужин и завтрак, получили новую одежду и женщины ночью перешили Катины сандалии. Ещё обмен ослика обеспечил им достаточное количество воды, чтобы вымыться на рассвете до скрипа.

— Мы продешевили, не говорю уже о том, что я надеялась на выражение некоторой благодарности за вручение того письма, — выйдя за порог дома, недовольно буркнула Катя, сидя на Морковкине. Капитан посматривал по сторонам.

— Согласен, но нам была необходима передышка, а взял бы кто другой нас на постой, неизвестно. Христиан здесь не любят.

Кате ответить было нечего. Многие не обращали на них с Рутгером никакого внимания, но находились те, что смотрели на них с недовольством, особенно на хищное выражение лица её рыцаря и прикреплённый к его боку меч. Ещё Катерина беспокоилась о ноге Рутгера, но он уверил её, что за прошедшие дни втянулся в ритм ходьбы, и выдюжит обратный путь пешком. Она сомневалась, но ведь у них ещё был Морковкин и теперь они смогут чередоваться. Перешитые сандалии сидели на ноге удобно и плотно. Думать о том, что Берт ранен и ему потребуется доставка, не хотелось. Это стало бы проблемой в их нынешнем положении.

Дом аги Яваша нашли быстро. Ровный высокий забор из известняковых камешков, мощные ворота и видна устремлённая вверх зелень, скрывающая дом аги.