Не жизнь, а роман! (СИ)

- Я надеялся на это, - гордо приподняв голову, неприязненно выдавил Раймунд. Ему не только думать о том, что его жизнь в руках Катрин было неприятно, но даже говорить об этом коробило. Как будто он восхваляет эту ведьму.

- Сеньор де Бланшфор знает об этом?

- Да, он мой друг, - и вновь неприятное чувство кольнуло его в груди. Как же унизительно полагаться на чужого вассала, когда ранее сам был сюзереном и мог позволить себе дарить свою милость, благорасположение.

- Ах, вот оно в чём дело, - графу показалось, что толстяк ага не одобряет действия ведьмы в отношении его. Он бы проткнул эту тушу мечом, а вынужден быть вежливым и делать вид, что уважает его.

- Да, это дело чести! - не удержался Раймунд, показывая своё превосходство.

- Чести? Женщина не может отказать мужу, а друг обязан ценить дружбу и его долг сделать всё возможное, чтобы вызволить вас. Так?

- Совершенно верно.

- А где же ваша честь, почему она позволяет вам принять самопожертвование четы Бланшфор?

- Не понимаю.

- Ваше освобождение ставит их под угрозу.

- Я не понимаю, что вы от меня хотите. В вашей власти отказать сеньоре и назначить другую плату за меня, но... вы этого не сделали?

- Не сделал, но у меня к вам предложение. Вы остаётесь у меня, дожидаясь выкупа, и выполняете более лёгкую работу. Вы же говорите на разных языках?

Дождавшись кивка, Яваш, продолжил:

- Вы можете заняться переводом старинных свитков и записывать их для меня.

- Я умею писать только по-французски и то не делал этого с юношества.

- Но вы же знатный человек, разве с вами не занимались?

- Я не монах, чтобы ковыряться в свитках, а воин, правитель.

- Хм, ну что ж, - Яваш вглядывался в лицо графа и, покачав головой, больше самому себе сказал, что, видно, так угодно Аллаху. Вернувшись в беседку, он дождался оформления всех бумаг, вручил их Катерине и ушёл, пожелав доброго пути.

Она ощущала его недовольство, но не могла понять, чем провинилась перед ним. Оставаться в доме аги больше не было возможным и, посмотрев на поджавшего тонкие бесцветные губы старика, который не скрывал своего резкого неодобрения щедростью аги Яваша по отношению к выкупу подаренных атабеком пленных, отправилась к бараку.

Господина Яхьи не было, но показав бумаги бывшему надсмотрщику, она получила желаемое. Откуда-то сбоку вывели мужа, Клода и графа, которые с недовольным видом держали в руках дешёвые щиты и простенькое оружие. Их вооружили не пригодившимися трофеями, которые и выкинуть жалко - и перековывать одна морока.

Потом мужчин с Катериной проводили к выходу, возле которого уже ждал Рутгер с Морковкиным. Катя знала, что многие обитатели дома подглядывают за ней в оконные проёмы и поэтому, прежде чем уйти, она низко поклонилась. Как бы то ни было, всё могло сложиться значительно хуже. Ага забрал бы выкуп сразу и она оказалась бы в точно таком же положении как сейчас. Может, прав Берт, всё у них получится, ведь мужчинам дали хоть какое-то оружие...

Глава 13. Молитвы и искры.

Один не разберёт, чем пахнут розы,

Другой из горьких трав добудет мёд...

Кому-то мелочь дашь, навек запомнит,

Кому-то жизнь отдашь, а он и не поймёт...

Омар Хайям.

Очутившись за воротами дома аги, Бертран, Клод и Раймунд расправили плечи, вдыхая воздух свободы полной грудью. Катерина и Рутгер могли только догадываться, какие чувства бывшие пленники испытывали, освободившись из рабства. Пусть они не познали на себе всю полноту своего незавидного положения, но ведь двое из них - владетели, и каково им было превратиться в бесправных существ. Свобода пьянила их, не давая сосредоточиться на насущных проблемах.

- Сеньор, - обратился Рутгер к Бертрану, - надо идти. Мы привлекаем слишком много внимания.

Берт согласно кивнул и бросив взгляд на слегка улыбающуюся Катрин, хотел радостно её закружить, но она шарахнулась от него в сторону.

- Берт, ты не дома, - испуганно зашипела она и, возможно, муж обиделся бы, так как он всего лишь желал разделить с нею свою радость, но капитан, насупившись, преградил ему дорогу, тихо подсказывая: сеньор, нельзя хватать женщину на улице! Надо уходить.

Бертран замер, резко выдохнул и, хлопнув Рутгера по плечу, одобрительно кивнул. Всё правильно.

Капитан вёл всех к выходу из города, за ним продвигался Клод, ведя Морковкина, на которого уселась мадам Катрин, а позади шли два сеньора. По пути Рутгер остановился возле устроившихся на земле мелких торговцев и скупил у них почти все лепёшки, полмешка фиников, пару голов сыра, винограда и кошмы* (*валяные коврики). Оглянувшись на своих спутников, он попросил принести ему четыре бурдюка с водою и раздал каждому свою ношу. Теперь сеньора могла пить, сколько хотела, из своих бутылей и даже слегка обмываться своей водой.

У самого выхода из города он отдал последнюю монетку, чтобы купить мешок с кормом для осла. Теперь сидеть на Морковкине, обвешанном сумками, Катерине было неудобно, но пока стражники смотрели бумаги с печатью аги, пробуя её чуть ли не на вкус, она не шевелилась. Окинув подозрительными взглядами всю компанию, стражи всё же выпустили их из города без проблем.