Не зная отдыха и сна

— Стойте, господин! Я отдам вам бабу и девку в придачу. Всего за две золотые короны.

Ромс хмыкнул.

— Ты надо мной смеешься? За гнилой товар — два золотых? Давай бабу и двух мужиков за один золотой.

— Да это же грабеж! — воздел руки надсмотрщик. — Мы за каждого раба отдали по полтора золотых.

Ромс хмыкнул.

— Да хоть десять. Мне-то какое дело. Не хочешь, тогда я пошел.

— Постойте! Только из большого к вам уважения и потому, что вы первый покупатель. Я отдам женщину и девочку за полтора золотых.

— Да зачем мне девка? Что я с ней делать буду?

— Вы только посмотрите, какая она красивая и непорченая. Ее надо только отмыть — и все. Она будет согревать вам постель, а ее мать хорошо готовит. Еще знает знахарство.

Ромс остановился, почесал щеку.

— Ладно, давай и того мальца тоже за золотой.

— О боги, это разорение нам, господин. Давайте сойдемся на золотом за девку и ее мать.

Ромс сплюнул.

— Ладно, боги с тобой, жулик. Давай девку и ее мать.

— Я мигом. Не пожалеете, — засуетился надсмотрщик. — Эй, бездельники, — крикнул он двум толстым мужикам с дубинами на поясе. — Тащите вон ту, что поет, и девку.

Когда женщин привели к Ромсу, тот сморщился:

— Ну и вонь от них. Точно козопасы.

— Снимите с девки одежду, — приказал надсмотрщик.

— Не надо, — отмахнулся Ромс.

Он отдал золотой и получил грамоту, в которую вписали имена двух женщин. Взял в руки привязанные к шеям женщин веревки и потащил рабынь к трактиру. Женщины шли, понурившись и безропотно.

Ромс довел их до сидящих за столом орков. Женщины, как только увидели Шамана, вздрогнули, а потом обе рванулись к нему. Ромс ухватил покрепче веревки и дернул.

— Стоять! — приказал он.

— Отпусти их, Ромс, — тихо проговорил Фома.

Ромс отпустил концы веревок, и обе женщины упали к ногам Шамана. Они обхватили его ноги и под удивленными взглядами орков и немногих посетителей, заливаясь слезами, запричитали:

— Фомочка! Родной!

— Сядьте! — строго приказал орк, и женщины тут же послушали его и сели за стол.

— Я пойду и выкуплю остальных, — произнес Фома, — но не хочу, чтобы люди, как вы, бросились мне в ноги. Тогда цена рабов вырастет. Иди, Ларисса, и сообщи всем, чтобы не подавали вида, что меня знают. А ты, Керти, посиди. Приди в себя.

Девочка широко открытыми глазами смотрела на орка.

— Радзи-ил тоже здесь? — тихо спросила она.

— Пока нет, девочка, но мы скоро пойдем за ним.

Ларисса вышла к загону и пошла вдоль него. Надсмотрщик лениво поглядел на нее и отвернулся. Она была ему неинтересна. Женщина подошла к одному из мужчин и тихо проговорила:

— Верилий, здесь Фома. Он нас выкупит. Передай остальным, чтобы не всполошились и не показывали, что его знают.

Верилий дернулся, потом застыл и через пару рисок кивнул:

— Все сделаю. Дай мне час.

Рабы были опытными конспираторами. Жизнь среди орков научила их прятать свои желания, чувства и тайные дела.

Женщина плюнула на него и пошла прочь. Надсмотрщик проводил ее с понимающей ухмылкой.

Ларисса вернулась и, уже успокоившись, уселась на место рядом с дочерью.

— Через час можно будет идти выкупать, — сообщила она, затем с надеждой всмотрелась в лицо орка.

— Нет, они еще в тюрьме, — ответил он, поняв, о чем та хотела его спросить, и, опережая ее вопрос, спокойно ответил: — И их спасем. Кто-нибудь видел, куда ушли наши повозки? — спросил он. — Я там сумку с амулетами спрятал.

— Одну повозку я видела здесь. Остальные, наверное, в городе остались, — ответила молчавшая до этого девочка. — Но я не знаю, та это повозка или нет, с виду они все одинаковые.

— Ешьте, — он кивком головы показал на стол с едой, — а мы скоро вернемся. Ромс, проследи, чтобы к ним никто не приставал.

Человек молча кивнул. Орки поднялись и пошли следом за Фомой.

— Пошли сначала в лавки купим снаряжение, — проговорил Фома.

Они проследовали до центра поселка. На главной, самой широкой улице теснились глинобитные домики в два этажа. На первых этажах как раз и были расположены лавки торговцев. Ассортимент оставлял желать лучшего, но орки не были особо притязательны. Кожаные доспехи, топор, копье и большой кинжал — вот и все, что им было нужно.

Над дверью одной из лавок висел шлем гвардейца императорских войск. Под навесом в тени сидел пожилой орк. Увидев подходящих покупателей, привстал.

— Прошу в мою лавку, — пробасил он и первым вошел в сумрак помещения.

Когда глаза привыкли к серости лавки после яркого солнца, орки стали выбирать товар.

— Это кто делал? — спросил Фома, ощупывая жесткую кожу нагрудника с бронзовыми бляшками спереди.

— Это, уважаемый, привезли из степи, кто делал, не знаю, но работа знатная. Выделка отличная, и бронза холодной ковки. Удар стрелы или меча выдержит. От копья вот, есть щит.

— Это делали не в степи, — отозвался Фома. — Люди делали.

Он видел такие нагрудники на острове магов. Панцирь был отменный, и ему нужно было сбить цену. Он предназначался для человека, а не для орка, но худому и невысокому, по меркам орков, бывшему ученику шамана он был впору.

— Если не в степи, то где? — спросил орк, поглядывая на остальных двух посетителей, примеряющих на себя доспехи.