Не зная отдыха и сна

В комнате, куда нас поселили, я оставил их одних. Хотел проверить, как дела сложились у Торы. Я мысленно спросил себя, а скучал ли я по ней все то время, которое ее не видел, и не смог ответить на свой вопрос. Думать о ней во время моего путешествия было некогда, но сейчас при воспоминании о снежной эльфарке в моей душе проявлялась нотка тоски. Я чувствовал, что между нами протянулась некая связующая ниточка, которую не хотели разрывать ни я, ни она. Я не понимал своих чувств и не боролся с наваждением ее очарования. Но ум подсказывал, что мне совсем не нужна эта связь, она навредит нам обоим. Надо эльфарку держать на расстоянии и не давать повода для «неправильных» мыслей. Ясно как божий день, что из-за их закоснелых предрассудков мы не можем быть вместе. Она — снежная эльфарка, принадлежащая, как они считают, к высшей расе избранных, а я — человек, значит, ниже ее по статусу. Кроме того, она принцесса, а я… а у меня невеста — принцесса степи.

Ей не простят связь с «низшим» ни те, кто видит ее как знамя в борьбе за власть, ни те, кто стремится установить новые порядки в княжестве. Ее могут сделать изгоем. И члены рода будут преследовать Тору до конца ее жизни. Так, как это случилось с отвергнутым наследником престола Радзи-илом. Я затряс головой, отгоняя нахлынувшие мысли.

«Потом, все потом», — сказал я сам себе, отложив решение этой сложной личной проблемы на когда-нибудь.

— Отдыхайте. Я скоро вернусь. Сидите в комнате и не выходите. Вы не знаете местных обычаев и можете попасть в неприятность, — оглядев посуровевшие лица товарищей, я вышел.

Был поздний вечер. Дул прохладный ветерок, поднимая легкую пыль на дороге. Меня ждал пес, что встретился со мной первым в зоне отчуждения. Увидев, поднялся на ноги и стал вилять хвостом.

— Ждешь! — Я потрепал его по жесткой шерсти холки. — Идем к твоей новой хозяйке.

Мы двинулись по улице, и нас осторожно обходили стороной встречные прохожие. Опасности я не чувствовал и с наслаждением вдыхал чистый, свободный от задымленности городов воздух.

У пещеры два молчаливых охранника лишь кинули на меня взгляд и поклонились. Внутри пещеры за время моего отсутствия практически ничего не изменилось. Магические светильники, прикрепленные на стенах, освещали вырубленный древними каменотесами коридор. Затем шли несколько следующих пещер, где разлеглись псы. Увидев нас, завиляли хвостами. У входа в «апартаменты» Ведьмы сидел неизменный хромой секретарь. Посмотрев на меня, поспешно поднялся. Поклонился и с достоинством мажордома произнес:

— Я сейчас о вас доложу, ваша милость.

— Не надо! — Бархатная штора отодвинулась, и появилась хозяйка каменоломен. — Проходите, тан. Собаки уже сообщили мне, что вы пришли. — Она кинула взгляд на секретаря и приказала: — Фрукты и сладости!

Я по ее знаку зашел за занавеску.

— Присаживайтесь. Я уже послала за моей воспитанницей. — Ведьма указала рукой на кресло возле красивого столика, вырезанного из куска цельного белого мрамора. И сама села напротив. В ее спокойных глазах, обрамленных тонкой сеточкой морщинок, я не смог разглядеть чувств, царивших в ее душе. Это была самая странная женщина, которую я видел в своей жизни. Закрытая наглухо ментально, она была непостижима для меня, но в то же время понятна. Ведьма не владела магией, не обладала силой, но она была в Брисвиле одной из самых авторитетных личностей, если не самой авторитетной. Она сплотила вокруг себя нищих, бродяг и калек. И знатные жители города, и банды почитали ее и боялись. А самое главное, она понимала швердов, и те принимали ее за хозяйку. Стая умных сильных швердов наводила ужас на город, поэтому с Ведьмой предпочитали не ссориться.

— Изучаете? — улыбнулась она, заметив мой взгляд.

Я тоже улыбнулся.

— Не пойму, — честно ответил я, — почему псы ада вас слушаются.

— Я тоже не могу понять, — ответила она, — почему они вас любят.

— Ну это как раз понятно: я покупаю им жареных поросят. Собаки, как известно, любят желудком.

— Только не эти.

Разговор шел ни о чем. Словно мы как два разведчика встретились на нейтральной полосе и пытаемся друг друга прощупать. Без вражды, но и без излишней доверительности. Мы не были союзниками, не были врагами, и единственное, что нас объединяло, — это любовь собак. Нас, таких разных и таких малопонятных для окружающих. И тут меня поразила одна-единственная мысль:

«Она, как и я, не отсюда! Мы не из этого мира. Вот в чем дело».

Наверное, на моем лице что-то промелькнуло. Она пошире раскрыла глаза, и в них впервые промелькнул огонек интереса, едва уловимый, который можно было принять за собственное воображение. Он тут же погас.

«Ведьма умеет сдерживать эмоции, — подумал я, — и хорошо их прячет. Это школа. Ее учили. Кто? АД? Навряд ли. Там нет специалистов по адским псам. Тогда кто? Синдикат? Но к ней ниточка оттуда не тянется. Или тянется?»

Я не знал, что и предположить, но мои размышления прервала Тора, принявшая облик моей служанки Рабе, которая, в свою очередь, приняла облик Торы и сидит в замке Тох Рангор.