Неадекват

Кровь продолжала поступать в набухший член, но он не мог сделать ни единого движения. Ни вперед, ни назад. Он застрял. Намертво, как в тисках.

Упершись в плечо неподвижно лежащей женщины, он осторожно потянулся назад. Ему показалось, что в его гениталии вонзились сотни игл, боль была настолько ослепляющей, что он чуть не потерял сознание.

Аделия открыла глаза.

– Мне тоже больно, – прошептала она. Ее изящные пальчики сжались в кулаки.

– Что ты сделала? – взвыл Мако. Его лицо стало багроветь, висок вспучила толстая жила, похожая на фиолетовую пиявку. – Что ты со мной сделала?!!

Все так же тихо она ответила:

– Ты просто напугал меня, Костя. Это всего лишь мышцы. Спазмы. Так бывает.

– Ооооххх, – застонал Мако. Он попытался просунуть пальцы во влагалище, надеясь хоть как-то расширить отверстие, но все было тщетно – с таким же успехом он мог бы пытаться увеличить диаметр металлической трубы.

– Мне нужно успокоиться.

– Я убью тебя, – прохрипел Мако. Он снова ударил ее.

– Ты только хуже сделаешь, – спокойно сказала она. – Нам может помочь теплая вода.

Ее лицо в отличие от багровеющего Мако покрылось мертвенной бледностью, словно вся ее кровь перекачивалась в охотника за проститутками.

Мако чувствовал, как мозг застилает губчато-розовый кисель – сейчас он просто лопнет от давления, разлетевшись на сотни кровавых ошметков. Его мутный взгляд упал на нож, которым он убил толстяка. Он положил его на крошечный журнальный столик, но этот чертов столик стоял как минимум в трех метрах от кровати. Как он доберется до него?

– Я все равно… вскрою тебя, Ади, – проскрежетал Мако. – Как… консервную банку.

Тускнеющий взгляд выхватил лежащую на подоконнике раскрытую косметичку. Там наверняка должны быть ножницы. Он попытается до них дотянуться.

Скрипя зубами от раздирающей боли, он, приподнимаясь на одной руке, стал понемногу подтаскивать тело к краю кровати, одновременно другой рукой поддерживая обмякшую Аделию. Главное, чтобы они не грохнулись с кровати. Его «дружок» не выдержит этих приключений, он и так распух внутри этой пугливой дуры, как надувной матрас.

– Ади… не сопротивляйся.

– Ты хочешь вырезать его из меня?

Качаясь от слабости, Мако всматривался в черты ее лица.

– У меня нет другого выхода.

Он продолжил двигаться к краю кровати. Вскоре их тела почти наполовину свисали над полом. Трясущаяся рука Мако тянулась к косметичке.

Еще сантиметр.

Есть.

Пальцы мертвой хваткой сжали глянцевый чехольчик. Там точно есть пилочка для ногтей. Или ножнички для обрезания кутикул.

Позади раздались чьи-то мягкие шаги.

– Привет, Ади, с тобой все в порядке? – раздался где-то сверху писклявый голос.

«У меня глюки», – промелькнуло у теряющего от боли сознание Мако. Или в воду, которую он выпил здесь, был подмешан чейси.

– Сними с меня эту блевотину, – криво улыбнулась Аделия, глядя куда-то поверх головы Мако.

– Что, опять? – нахмурилась вошедшая женщина. У нее были длинные волосы апельсинового цвета, в носу, бровях и нижней губе поблескивал многочисленный пирсинг. Ее лицо было в глубоких морщинах, что никак не вязалось с великолепно сложенной фигурой. – Тебя на пару часов оставить даже нельзя.

– Кто это? – Мако с трудом слышал собственный голос. Он никак не мог расстегнуть идиотский чехольчик с маникюрным набором.

– Я купила перепелиных яичек. Уверяли, что они свежие, – говорила женщина, словно ничего не происходило. Будто на обнаженном теле ее подруги не распластался какой-то мужик, с тупым упорством пытающийся зубами разорвать косметичку. Будто у кровати не остывал труп лысого толстяка, а у окна не валялась чья-то мумифицированная голова.

– Отлично, – напряженно улыбнулась Аделия. – Обожаю яичницу из перепелиных яичек, Лапка. Поторопись.

Женщина с оранжевыми волосами вернулась, держа в руках громадные, почти черные от времени ножницы.

– Видишь, как пригодились… Это еще от моей бабушки осталось. Прикинь, Ади, они в те времена сами себе одежду шили! Ну что я тебе рассказываю, ты сто раз слышала про мою бабушку.

Лапка щелкнула в воздухе ножницами. От мрачного лязга Мако вздрогнул, будто очнувшись от наркоза. Он облизал губы, вмиг ставшие сухими и шершавыми.

– Ади, нет.

– Не называй меня Ади. Для тебя я Аделия.

– Не подходи! – завопил Мако. Лапка, снисходительно кивнув, словно имея дело с капризным ребенком, обошла кровать, после чего схватила мужчину за седеющую косичку.

– Отпусти, сука!!!

– Держи его руки. Этот болван мне мешает, – деловито сказала она, и Аделия, вытянув руки, словно клещами вцепилась в кисти Мако.

– Нет. Нет, нет, – захрипел он, дергая конечностями.

Лапка ловко просунула руку с ножницами к паху мужчины.

– Не волнуйся, это быстро.

– Осторожнее, – обеспокоенно сказала Аделия. – Не поцарапай меня.

Накрашенные черной помадой губы Лапки раздвинулись в ухмылке. Стальные лезвия ножниц соединились, с легкостью перерезав плоть.

Глаза Мако вылезли наружу. Рот раскрылся, как дыра в высохшем колодце, легкие раздулись, но крик все не шел, застряв где-то в глотке. Аделия с отвращением спихнула его на пол. Из раны между его раскоряченных ног стала толчками выплескиваться кровь.