Неандертальцы. Недооцененные конкуренты Homo sapiens

Если Германия известна ставшими классическими находками гейдельбергского человека и неандертальцев, то Франция прославилась вкладом в археологическую номенклатуру. По ее стоянкам были названы индустрии каменных орудий: ашельская, леваллуазская и мустьерская. Отчасти это связано с тем, что европейские неандертальцы обитали в основном на территории нынешней Франции, оставив много каменных орудий, честь классифицировать которые выпала французским археологам. С конца XIX века и по сей день французы относятся к исследованиям каменного века примерно так же, как к высокой моде или изысканной кухне.

Неандертальские инструменты, сделанные с помощью леваллуазских или нелеваллуазских методов, известны как мустьерские (по имени стоянки Ле-Мустье во Франции). Ле-Мустье – это скальное убежище в Дордони, где в начале XX века был найден хорошо сохранившийся скелет неандертальца вместе с орудиями. Благодаря этому открытию мустье долгое время считалось почти синонимом неандертальцев, хотя позже ученые обнаружили, что архаичные Homo sapiens за пределами Европы также изготавливали мустьерские инструменты, неотличимые от неандертальских. В пятой главе мы увидим, что ко времени своего появления в Азии и неандертальцы, и ранние люди современного вида делали похожие каменные орудия.

В любопытном примечании к истории Ле-Мустье, рассказанной Эриком Тринкаусом и Пэт Шипман в книге «Неандертальцы» (The Neandertals, 1992), говорится, что найденный первоначально в скалистом убежище скелет после раскопок много путешествовал, был продан Берлинскому этнографическому музею, а позже вывезен в Ленинград в качестве военного трофея[9]. Второй скелет неандертальца из Ле-Мустье, на этот раз детский, был утерян на многие десятилетия и вновь обнаружился в начале XXI века в коллекциях Национального музея предыстории в Лез-Эзи.

Мустьерские отщепы и наконечники (имеющие острый кончик) выглядят на удивление однотипными во всем обширном географическом и хронологическом ареале присутствия неандертальцев. За исключением некоторых особых, локализованных форм и различий в сырье было бы трудно отличить мустьерское каменное орудие, скажем, со стоянки двухсоттысячелетней давности во Франции от орудий стоянки в Крыму возрастом 50 тысяч лет. Отчасти из-за этого единообразия неандертальцев упрекали в ограниченной способности к инновациям.

Однако за этой поверхностной однородностью внутри мустьерских технологий существует огромная изменчивость, происходящая из-за различных способов расчленения ядра на отщепы и лезвия. Иначе говоря, у неандертальцев было много способов получить один и тот же конечный продукт, и ученые могут разглядеть закономерности в том, какие методы предпочитали в разное время и в разных местах. Комплексы каменных орудий из некоторых мустьерских местонахождений содержат один или несколько различных вариантов леваллуазских и даже других технологий подготовки нуклеусов. В других мустьерских памятниках леваллуа практически не используются. Эти памятники не менее «мустьерские», чем те, где леваллуазская обработка встречается чаще.

Борд и Бинфорды

Хотя именно каменные орудия дают большую часть данных об интеллектуальных способностях ранних неандертальцев, по иронии судьбы многие ученые, впервые изучавшие эти орудия, не придавали способностям неандертальцев особого значения. Тем не менее эти ученые придумали многие термины и первыми разработали методы анализа, которые до сих пор преобладают в исследованиях мустьерских каменных индустрий.

Французский археолог Франсуа Борд, один из патриархов современной археологии палеолита, впервые обратил внимание на изменчивость неандертальских орудий труда в 1950–1960-х. Он намеренно избегал разговоров о когнитивных способностях неандертальцев или их социальной жизни. Эпилог опубликованной на английском языке книги Борда «Повесть о двух пещерах» (A Tale of Two Caves, 1972), отчасти научно-популярного рассказа о его десятилетней работе в двух мустьерских пещерах (Пеш-де-л’Азе и Ком-Греналь в Дордони), начинается так: «Возможно, эта повесть о двух пещерах вас разочаровала. Возможно, в ней было слишком много сухой науки и мало говорилось, как жили люди тех далеких времен. Но, если я не хочу писать научно-фантастический рассказ, я не могу пойти дальше». К слову, Борд, писавший под псевдоним Фрэнсис Карсак, и в самом деле был плодовитым фантастом. Например, в его романе «Робинзоны космоса» целая французская деревня оказывается на далекой планете. Несмотря на нежелание археолога напрямую затрагивать вопрос об интеллекте неандертальцев, он явно был о нем невысокого мнения.