Неавторизованная автобиография

Из-за слежки и агрессивного отношения Пентагона ко мне лично я хотел сделать копии всего дипломатического архива, чтобы гарантировать его надежное хранение. Мне не понравилось, как все прошло с Guardian, не говоря уже о New York Times, чей главный редактор повел себя просто подло. Однако из двух зол всегда выбираешь меньшее: New York Times продемонстрировала уже свою трусость, и я не хотел работать с ними дальше. Складывалось ощущение, что впереди нас ждет очень мощный удар, поэтому я скопировал 250 тысяч документов, раздав копии своим знакомым в Восточной Европе и Камбодже. Я также записал их на зашифрованный жесткий диск ноутбука и отправил его Дэниелу Эллсбергу. Вопервых, мы знали, что Дэну можно доверить публикацию всех депеш на случай кризиса, а вовторых, это имело для нас символическое значение — прямая связь с его публикацией «Документов Пентагона».

Нужно понимать, что материал имел не только концептуальную ценность. При желании мы могли продать дипломатические депеши за миллионы долларов — и даже когда мы начали их публиковать, мне предлагали за них деньги. Но мы так не работаем. Правда, во время переговоров с партнерами об условиях публикации я объяснял им не только общественную ценность материалов, но и их стоимость, чтобы они понимали, с чем имеют дело. Guardian по-прежнему была подходящим партнером, поэтому я, отбросив наконец все свои сомнения, попросил их подготовить письмо за подписью главного редактора газеты Алана Расбриджера, гарантирующее следующее: материал сохранится в полном секрете; никакую его часть не опубликуют, пока мы не будем к этому готовы; его не разместят на компьютерах, подключенных к Интернету или любой внутренней сети. Расбриджер согласился, и мы подписали договор. После этого я подготовил зашифрованный диск и передал им пароль, так что материал теперь был целиком в редакции газеты. Журналист из отдела новостей, снова веселый и добродушный, сказал, что готов изучать материалы, что будет на связи по поводу дальнейших планов, — и отправился в отпуск в Шотландию.

Поскольку шведская история была у всех на устах, то наши партнеры — и из СМИ, и из общественных организаций — повели себя словно сплетницы-школьницы. Поразительно, ведь многие из них занимаются журналистскими расследованиями и, надо думать, разбираются в механизмах преследования политических парий, а также в вопросах клеветы и истерии. Сотрудник «Бюро журналистских расследований» вдруг заявил своим коллегам, что «не выйдет на одну сцену с насильником», — что же, не зря колокольчики подавали предупредительные сигналы, когда нас отказались поддерживать на пресс-конференции наши медиапартнеры. Несомненно, у многих из тех, кто перешептывался за моей спиной, кто обсуждал мои неприятности, не скрывая своего ликования, больше скелетов в шкафу, чем на Хайгейтском кладбище в Лондоне. Никто не поинтересовался, как такое могло случиться; никто не спросил, как я с этим справляюсь, никто не предложил помощи. Нет, они вели себя так, будто мерзкие обвинения — это «дым», которого не бывает «без огня», даже если весь их опыт подсказывал им обратное. Подобные люди судят других всю свою жизнь и почему-то надеются на чудо: что сами никогда не попадут под свет софитов. Впрочем, они недалеки от истины: журналист журналиста никогда не кусает, и ни один редактор с Флит-стрит никогда не станет плохо отзываться о другом.

Ничего не изменилось ни в наших материалах, ни в нашем стремлении публиковать их, но ложные обвинения привели к тому, что люди вокруг меня стали вести себя до безобразия дурно. Два моих партнера решили, будто я представляю для них моральную угрозу. Я мог бы как-то повлиять на ситуацию и, конечно, пытался это сделать, однако наступает предел терпению; нужен особый талант, которым я не обладаю, чтобы заставлять себя сотрудничать с людьми, готовыми предать тебя при любой удобной возможности. В то непростое время совершено немало ошибок, но самая непростительная — это передача в Guardian копии нашего дипломатического архива.

В депешах были совершенно невероятные истории: взятки индийским политикам на 25 миллионов долларов, данные с ведома американских дипломатов; свидетельства вмешательства Америки в политику Гаити; информация о кандидате в президенты Перу, который брал деньги у подозреваемого в торговле наркотиками; беспрецедентное лоббирование американскими дипломатами интересов американских корпораций; информация о литовских политиках, покупавших журналистов, которые обслуживали их интересы и писали о них хвалебные статьи; и даже попытки американских дипломатов шпионить за своими коллегами в ООН.