Неавторизованная автобиография

Газета Expressen сообщила 10 марта 2011 года, что полицейский, первым допрашивавший В., был другом А. Между прочим, на следующий день после того, как они отправились в полицию, А. дала интервью этой газете, где совершенно отрицала, что она и В. боятся меня. Она сказала, что я отнюдь не жесток и что в обоих случаях секс имел место по обоюдному согласию. Из полицейского досье следует, что женщины не собирались подавать жалобу, а просто хотели получить совет относительно венерических болезней. Они сказали, что по телефону угрожали мне пойти в полицию, если я немедленно не сдам анализы. Их адвокат Слаэс Боргстрём заявил в статье, опубликованной в таблоиде Aftonbladet, что женщины пошли в полицию не с тем, чтобы заявить на меня, а чтобы заставить меня сдать анализы.

Но все не так просто. За несколько лет до нашей истории, в 2006 году, А. написала в блоге заметку под названием «Изнасилование?», в которой, обсуждая возможную ситуацию, ставит вопрос: бывают ли случаи, когда мужчину обвиняют в изнасиловании, даже если женщина начала заниматься сексом с ним по собственному желанию? Невзирая на требования протокола, полицейские не стенографировали допросы обеих женщин. Даже обвинитель Марианне Ню считает, что запись допросов вести нужно — она говорила об этом в замечаниях к новому закону о половых преступлениях. Как заявили полиции друзья В., она лишь собиралась узнать, может ли полиция заставить меня сдать анализы на ВИЧ. По словам одного из свидетелей, постоянно находившегося в контакте с В., ей казалось — еще до подачи жалобы в полицию, — что ее подстрекают к этому другие люди, у которых есть свои планы. Это противоречит словам А. в статье Expressen 21 августа 2010 года, где утверждается, что В. связалась с ней, потому что хотела подать жалобу в связи с изнасилованием, и что А. поддержала ее, поскольку у нее был аналогичный опыт. В СМИ попал не утвержденный В. протокол допроса; по ходу дела допрашивающий ее офицер вынужденно прервал беседу вскоре после начала, поскольку когда она услышала, что выдан ордер на мой арест, то никак не могла сосредоточиться. По словам ее друга М. Т., которого полиция допрашивала по тому же делу, В. казалось, что полиция и окружающие пытались внушить ей что-то.

Можно продолжать и продолжать, но я не стану. Здесь не место для подробного обоснования своей юридической позиции. Достаточно сказать, что, с моей точки зрения, обвинения были не только смехотворными, но и подлыми. Я подготовил по этому делу 46-страничный отчет с анализом всех заявлений и несоответствий. Это своего рода упражнение в научной журналистике, показывающее, как неправду можно скормить людям на всем протяжении коммуникационного трубопровода, а в результате абсолютная ложь ставит под угрозу жизнь человека.

Как я уже говорил, мне не светят награды за достойное поведение в ту неделю в Стокгольме, однако обвинения в изнасиловании — это клевета, погубившая уже целый год моей жизни и нанесшая немыслимый ущерб моему общественному положению. Если вспомнить, что работа, к которой я стремился всю жизнь, основана на принципах неподкупности и морали, то эта кампания против меня оказалась чрезвычайно полезной моим врагам. Я пишу эти строки в доме одного из своих поручителей, под надзором в английской сельской местности, а на моей ноге электронные кандалы. Такой электронный надзор используется с 1983 года, когда судья из Нью-Мексико по имени Джек Лав прочел комиксы, в которых злодей прикреплял к Человеку-Пауку устройство слежения. Моя жизнь, как и у Старого Блюи, о котором я рассказал в третьей главе, более причудлива, чем литературный вымысел. Мне не предъявили обвинения ни в каком преступлении, но, как и в случае манипуляций с «кровью на его руках», если вы введете в поисковике «Julian Assange rape», то получите порядка четырех миллионов ссылок. Обвинения в изнасиловании были выдвинуты, отозваны, а потом снова выдвинуты, и по ходу дела я уже стал преступником, человеком, совершившим ужасающий проступок: в августе 2010 года в Стокгольме вступил по согласию в сексуальную связь с двумя женщинами.

Они вознамерились пустить мне кровь, и это получилось. Я не буду больше выуживать детали — общую картину я описал подробно. Странно уделять столько времени в автобиографии столь дикому сюжету. Все это случилось, все это нужно обсуждать, но это не про меня. В лучший с профессиональной точки зрения год моей жизни мое внимание могли бы занять катастрофа поезда, внезапное принятие мормонства или еще какая-нибудь ничем не оправданная и невероятная история. Но нет, это было обвинение в двойном изнасиловании, и я описал все с той полнотой, какую эта ситуация заслуживает.