Неба высь (СИ)

— Если все пройдет гладко, то тебе волноваться не придется и все будут на своих местах, — усмехнулся Занзас. — Хотя на месте твоего мелкого Мусора, я бы предпочел видеть тебя, но, увы, ты уже ходишь под началом Вендиче. С судьями мафии мне дел иметь не хочется.

— Да, никому не хочется, — кивнула я. — Но у меня выбора особого нет.

— Твои проблемы, Мусор.

— Знаю, Занзас, знаю.

И все началось с Мукуро, точнее с того, что его засекли Вендиче.

Да уж, мне здорово подрезали крылышки, из-за чего я теперь на коротком поводке у Бермуды фон Вихтенштайна, той еще сволоты, который является живым мертвецом.

Ему нет дела до живых, а все кто признан виновным, по его мнению, уже мертвы. Впрочем, он недалеко ушел от правды в своих суждениях. Даже я, его ищейка на коротком поводке числюсь у него условно живая. Пока жива, пусть бегает, а как помру, добро пожаловать на полноценную службу в Вендикаре.

К тому же он знает о том, что я уже умирала, что тоже в плюс, к моему делу и статусу «условно живая».

Обо мне он знает больше, чем я сама.

И это пугает, хотя он вообще меня пугает, пусть их леденящее пламя особо меня не трогает, а после заданий лично от босса, у меня выработался иммунитет ко всему тому дерьму, в котором я купаюсь и буду купаться до конца своей жизни.

Время идет, а жизнь легче не становится, какой частью тела к ней ни поворачивайся.

Комментарий к Время идет, жизнь легче не становится

Чтож, как вы поняли, мы перепрыгнули шесть лет жизни. Не волнуйтесь, во время рассказа дальше, мы узнает многое из их прошлого, просто если писать все случившиеся это растянется страниц на сто, а я человек ленивый, любящий больше экшена и тому подобного.

Как-то так, короче, вот.

========== Встречи и расставания ==========

Бермуда фон Вихтенштайн был настоящим судьей. Холодное и равнодушное существо. Для него не было таких вещей как: «не специально» или «не знал». Как только он выносил приговор «виновен», какие-либо отмазки его уже не волновали.

Да и вообще, незнание не освобождает от ответственности.

Казалось, что он был всегда и следил за исполнением Омерты вечность. Беспристрастный, равнодушный, холодный. Жестокий в своем безразличии, и не умеющий сострадать, прощать, испытывать жалость.

Вечно холодный.

Вечно равнодушный.

Живущий своей ненавистью.

Ненавидящий всех и ненавидимый всеми.

Такого стоило бояться. От него вообще было желательно держаться подальше. Мне же, к сожалению никто, в свое время не сумел помочь вовремя сдернуть, прихватив свою семью, умотать в закат.

— Отчет, шеф, — буркнула, кидая папку на стол к Бермуде.

В папке были собраны факты и доказательства вины очередного «неуловимого», которого мастерски вычислила Ника. Мой личный аналитик-дождь, была настоящей преемницей и последовательницей своего кумира Шерлока Холмса. Да и вообще, у нас была в какой-то мере парная работа. Я собираю сведенья там, где она достать их не может, а Ника систематизирует их и прокладывает точную линию и последовательность. Эдакий Майкрофт, который в случае чего подстраховывает, принимая удар на себя, отводя ненужные поползновения в сторону своего братца и Шерлок, который фыркает «мол, я сама», но при этом не может не признавать, что в некоторых моментах по сбору информации она могла проколоться без моей страховки. Один крышует и подкидывает информацию, другой тщательно разбирает и указывает на того, кого покарать.

Да и вся моя роль в Вендиче была появиться перед провинившимся и зачитать приговор, ну и указать точное место встречи для «коллег», после чего можно было спокойно и без нервотрепки схватить преступников, а потом свалить в закат, как только появлялась тройка из Вендикаре.

Можно сказать, я выносила приговор, который подтверждал Бермуда личной росписью, а я после всех махинаций оставляла на месте лист со всеми обвинениями.

Бермуда был вообще странным. На людях он появлялся в форме мелкого замотанного в бинты ребенка, на плече верного Джагера, а вот «дома», разгуливал в своей взрослой форме, забинтовав только руки с длинными аристократичными пальцами, позвякивая цепью.

Он был красив. Темной, холодной красотой. Возможно, если бы он не был воплощением ужаса и ненависти, а так же леденящего холода, можно было бы назвать его миловидным.

Гребанный аристократ из прошлого века. Холодный, отрешенный, ебанутый, вот и все.

Тогда, в четырнадцать лет, стоя перед Вендиче, задвигая за спину Мукуро, я выдала ту саму «гениальную» идею, в результате которой попала в пожизненное служение страшной тюрьмы среди мертвых.

Наверное, мое перекошенное от ужаса лицо и сбитая речь, в которой я несла беспросветную чушь, перепуганная почти до потери сознания на тему того, что я добровольно соглашусь работать, что буду полезной, при необходимости отсижу срок за своего Тумана, его знатно повеселил. Поэтому он, усмехаясь с наслаждением, проговорил, что, мол, согласен. С того дня я была его лично собачкой на побегушках, которую он мог выдернуть в любой момент.