Небеса

Эта мысль развлекла, но ненадолго — Вера терпеть не могла вынужденного бездействия. Кроме того, она сильно волновалась за Аглаю — вчера они с Артемом оставили ее одну. Надо было настоять на своем и остаться.

Вера дважды звонила отцу из приемной, но он повторял прежние слова: «Не волнуйся, доченька, мы работаем!»

«Мы!» — беззлобно язвила Вера, преисполненная между тем огромной благодарности. Чувствовалось, что отец тоже очень рад: дочь редко обращалась к отставному генералу с просьбами. Хотя могла бы, кажется, понять, что в таких случаях просьба становится не обременительной зависимостью, а служит комплиментом, признанием силы… Поэтому просить у стариков помощи куда благороднее, чем оказывать ее: забота иногда утомляет.

Генерал словно бы вновь очутился на службе — Вера с радостью вылавливала из его голоса знакомых стальных рыбок. Она сразу после исповеди рассказала родителям о разводе, и отец удивил ее — стал уговаривать не торопиться:

— Я очень переменился к Артему, может, это я, старый осел, испортил вам жизнь!

— Папа, что за самомнение? — возмущалась Вера. — И как ты мог перемениться к Артему, если не видел его уже несколько месяцев?

Генерал вздыхал:

— Я не глазами его видел, а душой, и многое понял, Верочка, очень многое…

…Вера искоса разглядывала москвича, сидевшего в дальнем углу приемной: он вел себя так, будто бы не ждал вместе со всеми Сергия. Человек с подраненным возрастом лицом, в волосах его сверкали серебристые пряди. Веру, впрочем, интересовала не столько седина столичного корра, сколько его бесстрастное поведение: он сидел так тихо, что мог бы сойти за статую. Тем не менее именно эта статуя первой спорхнула с места и подлетела к открывшимся дверям — диктофон был нацелен в лицо как пистолет. Увы, явился всего лишь пресс-секретарь епархии, внимательно оглядел собравшихся, а потом сверкнул улыбкой, такой детской и нежданной, что несколько операторов немедленно принялись за работу.

— В пятницу в Николаевске состоится заседание второй Комиссии Священного Синода. Мы только что получили срочное сообщение из Москвы.

— А владыка Сергий не сможет хотя бы приблизительно растолковать случившееся? — мягко спросил москвич-статуя.

Пресс-секретарь улыбнулся ему лично — как родному:

— К сожалению, владыка нездоров и с журналистами встречаться отказался.

Все дружно и разочарованно зашумели, потянувшись к выходу.

— Вы, кажется, из местной газеты? — спросил тот москвич, задержавшись рядом с Верой. — Не посоветуете, где тут хорошо кормят? Меня зовут Егор, а вас?

— А меня не Егор, — куснула его Вера для острастки, но почти сразу же пожалела об этом.

Егор Ивашевский оказался спецкором крупной московской газеты, к существованию которой Вера относилась с огромным одобрением.

— Сейчас большая мода на религиозные темы, — объяснял Егор, пока они ждали заказанные салаты в маленьком кафе Дома печати («Обстановка ужасающая, но кормят вкусно», — предваряла Вера их поход). Вера кивала, стараясь не показывать, что у нее появляется другой интерес к Егору, помимо профессионального. Перед закусками этот интерес только проклевывался, после жаркого поднял голову, ну а к десерту окончательно расправил крылья.

Егор, тот был убийственно серьезен — за такую серьезность следует выдавать награды.

— Я буду здесь до выходных, пока Комиссия отзаседает, — сказал он Вере на прощание. — Живу в гостинице «Николаевск», если что — заходите запросто. Вы, кстати, замужем?

— Кажется, нет, — ответила Вера.

Аглая сидела в кабинете бледная, и Веру садануло по совести.

— Ты зачем пришла? Вдруг они вернутся, а тебя нет?

— Я не могу одна, — вяло сказала Аглая. — Там ужасно, там все его вещи… Игрушки… А здесь работа…

— Работа! — передразнила Вера. — Без тебя не справимся!

Генерал все не звонил, и сидеть на одном месте просто не было сил, тем более Аглая то и дело принималась плакать. И хотя она старалась делать это тихо, всхлипывала редко, все больше размазывала слезы по щекам, Вера все равно слышала эти слезы и в конце концов пошла в буфет за коньяком.

Когда она успела открыть бутылку и разлить по рюмочкам тяжелую карюю влагу, позвонил отец.

Аглая почти вплотную стала к Вере, молитвенно вглядываясь в глаза. Разговор был не длинным, но Вера, не дожидаясь окончания, дублировала каждое слово генерала.

— Соседняя область. Дом отдыха «Березовый лес»… Пятидневный семинар с практическими тренингами. Детей оставляют до лета — в рамках программы. Четырехразовое питание, игры на свежем воздухе…

— Игры? — Аглая взревела, как медведица, и генерал в трубке на секунду замолк.

— Там много детей, сорок два человека. Что интересно — ни одной девочки. Возраст — не старше пяти лет, самому маленькому восемь месяцев. Петр Лапочкин в списке, сопровождающая — бабушка, Ругаева З.П., 1941 года рождения.

— Бабушки с детьми имеют право свободного передвижения по миру, — задумчиво сказала Вера, положив трубку на место.

— Если родители не возражают. Я еще успею на вечерний автобус.

— Глаша, что ты сделаешь одна? Они даже не пустят тебя в этот свой «Лес». Подожди до завтра, может, отец сможет отправить людей…