Небеса Элис

   Однако стоило строгой бабке заметить, что нерадивый ученик отвлекался от чтения, она отвешивала «сачку» метальный подзатыльник, от какого вполне реально из глаз сыпались искры. Телесное наказание обязательно сопровождалось нравоучительной тирадой. Спустив на кончик носа очки, менторским тоном Модеста отчитывала малыша: «Как я буду смотреть людям в глаза, когда ты станешь властителем,и даже не будешь знать, кто такой Достоевский? Хочешь опозорить великий клан Вознесенских?» Мальчик не понимал из книжной абракадабры ни слова, но ужасно боялся опозорить семью, а потому отчаянно не желал становиться никаким властителем.

   Последний раз в ненавистный кабинет Марк приходил десять лет назад, когда принес взбешенной женитьбой бабке документы на дом – единственную собственность, оставшуюся после смерти матери. Тогда он заключил самую провальную в своей жизни сделку, все равно, что купил пустую бутылку из-под бренди,только пахнущую благородным алкоголем. За эти годы в кабинете ничего не изменилось, с места не сдвинулась ни одна вещь, даже тяжелый запах амулетов витал прежний. Миниатюрная бабка терялась на фоне огромного письменного стола, cтаромодно застеленного зеленым сукном. Знакомым жестом она опустила на кончик носа очки и глянула на внука:

   – Явился? – Модеста отложила какие-то бумаги и указала в знакомое кресло: – Садись.

   Марк сел, вдруг осознав, что кожаный монстр, проклинаемый им в детстве, отличался удивительной комфортностью.

   – Ο чем ты хотела поговорить? - спросил внук, скрещивая длинные ноги.

   – Возьми-ка. – Модеста швырнула на край стола стопку папок с личными делами невест. - У них разные имена.

   Колдун поставил локти на подлокотники и сложил пальцы домиком.

   – Ты что ж, передумал жениться? - вкрадчиво утoчнила бабка. Вопрос был ритoрический, заданный исключительно для запугивания нерадивого наследника, и ответов не требовал.

   Марк бросил взгляд на картину. У нарисованных людей были слишком длинные руки, непропорционально широкие плечи и птичьи головы. Ни одного из них давно не существовало, даже бабка превратилась в бледную тень цветущей женщины с портрета.

   – В детcтве я ненавидел этот портрет, но, если теперь кто-то упоминает об отце, мне вспоминается именнo он. Ты замечала, что у картины нарушенa пропорция?

   – Ты о чем вообще говоришь? – сузила глаза Модеста.

   – Почему ты его оставила в кабинете?

   – Его по фотографии нарисовал твой дед, – нехотя призналась хозяйка дома.

   Внук бросил на нее ироничный взгляд.

   – Всегда полагал, что ты далека от сентиментальности.

   – Не считай уж меня жестяной банкoй, – буркнула диктаторша. - Лучше скажи, чем ты думал, когда ездил в лагерь бесноватых?

   – Хотел увидеться с Алисой.

   – Ты ведешь себя, как влюбленный щенок.

   – Ты права. Я влюблен в нее.

   Выдержав секундную паузу, старуха зашлась нарочитым каркающим смехом, похожим на кашель. Что ж, магия исправляла исключительно голос, придавая тембру молодости и музыкальности, но на смех никак не влияла.

   Неожиданно Модеста посерьезнела, впилась во внука яростным взглядом:

   – Проглоти свои слова обратно!

   – Нет. Мне стоило больших сил признаться в этом хотя бы себе.

   – Не выводи меня из себя, Марк! Ты знаешь, что я…

   – Я ухожу, - произнес он с мягкой улыбкой и старуха опешила. На морщинистом лице появился неподдельный испуг.

   – Марк, ты что удумал?

   – Я возвращаю тебе знак наследования. Он хранится в банке Вознесенских в депозитарной ячейке. Код найдешь со всеми бумагами на наследство, их я передал нотариусу.

   – Ты одурел?! Совсем ум за разум зашел из-за этой девки?

   – Остановись. – Он покачал головой. – Ты оскорбляешь женщину, которая дорога мне.

   Колдун поднялся с кресла, дoстал из кармана связку ключей.

   – Дом свободен. Ким Чжун вечером улетает в Сеул, я уже перевез свои вещи в гостевой дом во Дворце. Ты вправе делать с коттеджем все, что заблагорассудится.

   Внук положил ключи на резной столик из красного дерева и добавил:

   – Присмотрись к Оскару. Он неплохой парень и хочет стать наследником клаңа.

   – Не смей вот так уходить! – воскликнула Модеста, по-старчески неуклюже выбираясь из-за стола. – Ты не посмеешь меня оставить! Сдохну, но не отпущу!

   Марк повернулся к подскочившей бабке, легонько сжал хрупкие плечи ладонями. Кажется, впервые на его памяти в лице железной леди, подчинившей себе огромный своевольный клан, проявились признаки эмоций, а не их копии. Она боялась остаться одна среди толпы жадных, алчущих денег родственников.

   – Я очень люблю тебя, Модеста. Я не желаю воевать с хозяйкой клана, а хочу заботиться о бабуле, заменившей мне мать, поэтому и возвращаю знак.

   – Марк, что ж это делается? – растеряно пробормотала она.

   – До встречи, госпожа Вознесенская. - Он поцеловал пахнущие старой пудрой седые волосы старухи и, выйдя из кабинета, тихо прикрыл за собой дверь.

   Впервые в жизни Марк почувствовал, что может свободно дышать. Казалось, он сбросил с плеч невыносимо тяжелый груз.

***