Небеса любви

И тотчас же тугой ком в ее груди начал рассасываться, боль стала уходить, и вскоре в душе воцарился мир. И она знала, что это Паскаль помогал ей, знала, что душевный покой исходил от него.

Дворецкий проводил Лили к двери библиотеки. Она уже пообещала Паскалю, что выслушает мать, но не была уверена в том, что сможет ее понять. Сердце напоминало о себе постоянной ноющей болью. Лили взялась за ручку двери и медленно повернула ее. Ей казалось, что не дверь она сейчас открывает, а ящик Пандоры. И она была уверена: добром эта встреча не кончится.

Мать сидела на диване, а брат стоял у окна. И они о чем-то разговаривали. Коффи же сидела в кресле напротив холодного камина – сидела неестественно прямо, сложив руки на набалдашнике трости. Лили сразу поняла, что разговор шел о ней, – стоило лишь взглянуть на Коффи. Няня тут же опустила глаза, а Лили сказала:

– Доброе утро, мама.

Ей больше ничего не пришлось говорить – вместо нее заговорил возмущенный Жан-Жак.

– Лили, почему ты не сказала мне, что Ламартин пытался воспользоваться твоей беспомощностью? Да еще в монастыре!.. Он же настоящий извращенец!

Лили лишь мельком взглянула на брата. Она была не в том настроении, чтобы вступать с ним в перепалку. Она злилась на него не меньше, чем на мать.

– Ты так ничему и не научился, – прокомментировала она слова Жан-Жака. – И ты, как всегда, торопишься с выводами. Паскаль всего лишь пытался оказать мне помощь.

– Но Лили, – вмешалась Коффи, – ты же сама настаивала, нет, ты поклялась аббату, что мистер Ламартин на тебя набросился. А теперь ты утверждаешь, что этого не было?

Лили пожала плечами.

– Я допустила ошибку. Так бывает.

– Думаю, тебе следует объясниться, – сказала мать.

– Я не считаю, что обязана отчитываться перед кем-либо, – заявила Лили. – А перед тобой, мама, и подавно не обязана. Однако ради Паскаля, чье доброе имя я не позволю опорочить, я все же скажу вам кое-что. И Коффи, и отец постоянно внушали мне, что мужчины – главный источник опасности, что все они хотят меня погубить. А тебя, мама, не было рядом, и ты не могла объяснить мне то, что следовало объяснить. Вот я и решила, что Паскаль пытался удовлетворить свою похоть.

– Он дипломированный медик, мама, – сообщил Жан-Жак. – Он сам мне об этом сказал.

Лили с удивлением взглянула на брата, но промолчала, решив, что лучше спросить у самого Паскаля, почему он не счел нужным сообщить об этом своей жене.

– Понятно, – кивнула герцогиня и, повернувшись к дочери, спросила: – Но твой отец, зная об этом, все же счел тебя скомпрометированной?

– Нет, он поверил Паскалю, – сквозь зубы процедила Лили. – И неудивительно. Ведь мое мнение для него никакой ценности не представляло. Я была для него пустым местом. Он увидел возможность выдать меня замуж и не преминул ею воспользоваться. А падре Меллит был в восторге. Он тоже хотел поскорее от меня избавиться, и его мечта сбылась.

– Да, понимаю… – с горечью сказала герцогиня. – Я знаю, о чем ты говоришь.

Лили смерила мать долгим взглядом. «Сейчас начнутся лживые отговорки, – думала она. – Не стоит себя утруждать, мама. Я уже знаю правду».

Герцогиня похлопала по дивану и тихо сказала:

– Иди сюда, Лили. Присядь рядом со мной. Должно быть, все эти годы ты хотела узнать, почему я уехала и почему ты не получала от меня никаких вестей.

– Да, поначалу мне хотелось получить ответы на подобные вопросы, но потом я перестала об этом думать, – ответила Лили, стоя перед матерью. – И теперь мне ничего от тебя не надо, мама, в том числе и объяснений.

Герцогиня побледнела.

– Лили, я пыталась писать тебе, но мои письма никогда до тебя не доходили. Их всегда перехватывали.

– В самом деле? Какая драма! Так кто же их перехватывал? Ревнивый Бог? В конечном итоге нас, своих детей, ты предпочла Ему, так что Он своего добился.

– Нет-нет, все совсем не так. – Герцогиня была на грани истерики. – Позволь мне рассказать тебе, как все было на самом деле.

– Зачем? – Лили чувствовала, как ее душат жаркие слезы. – Зачем рассказывать? Ведь все это уже не имеет значения. Вернуть прошлое нельзя, и нельзя его изменить. Ты оставила нас, не сказав ни слова на прощанье. И тем самым ты ясно дала понять, как к нам относишься. К чему еще слова? – Лили сжала кулаки. – Ты что, не понимаешь?! Мне все равно!

Герцогиня как-то сразу осунулась и сгорбилась. Отвернувшись, она прикрыла лицо ладонями. Лили получила удовлетворение, но победа не принесла ей радости.

В комнате воцарилось тягостное молчание, но в какой-то момент вдруг раздался стук. Звук показался Лили знакомым, но она не сразу узнала его. Оказалось, что это Коффи стукнула палкой по полу.

– Ты выслушаешь мать, Элизабет, – строго сказала няня. – Я не для того тебя воспитывала, чтобы ты разбила сердце женщине, которая двадцать три года назад подарила тебе жизнь и с тех самых пор никогда не переставала тебя любить. Ты ведешь себя как капризная неблагодарная девчонка, – и это неудивительно, если вспомнить, за какого ужасного человека ты вышла замуж. Куда подевались твои манеры?