Небеса любви

– Человеку важно знать, где его корни, а тут еще такая радость – рождение первенца. Но мне кажется, что главная причина произошедших в нем изменений – это вы, Лили. И ваша любовь к нему. Господь, должно быть, доволен.

– Отец Шабо…

– Мне пора уходить, милая. Меня ждут в городе. А Паскалю скажите: когда у него будет свободная минутка, пусть зайдет к Морису – тот опять слег с несварением. – Отец Шабо погладил по голове маленького Андре, улыбнулся Лили и ушел, сделав вид, что не заметил слез в ее глазах.

Лили наблюдала за мужем во время праздничного ужина в честь крещения младенца и думала о словах отца Шабо. И действительно, Паскаль выглядел вполне счастливым. Для человека с самыми простыми потребностями он очень даже легко вжился в роль герцога. Впрочем, Паскаль не изменил своим привычкам, и местные жители все так же его любили. Конечно, теперь они относились к нему с большим пиететом, но Паскаль понимал, что таковы правила жизни, как понимал и то, что власть накладывает на него серьезную ответственность.

Паскаль по-прежнему лечил заболевших и лишь посмеивался, когда те, кому он вынужденно причинял боль во время своих медицинских манипуляций, в сердцах ругали его.

Да, ее муж по-настоящему радовался жизни, но Лили знала, что самым радостным в его жизни стал тот день, когда у него родился сын. Когда же оглушительно зазвонили колокола, когда Сен-Симон высыпал на площадь, и это был замечательный праздник!

– Моя храбрая умница, моя герцогиня, – говорил он ей тогда, и любовь сияла в его глазах, когда он взял на руки сына после утомительных, но прошедших без осложнений родов. – Моя красавица герцогиня. Он… Он у нас – само совершенство. – И у Лили болели глаза от ослепительно яркого света, окружавшего его тогда. Причем в этом свете она увидела ангельское создание, очень похожее на ту женщину, которую Лили увидела на портрете в галерее. На мать Паскаля…

И сейчас, наблюдая за мужем, Лили думала о том, какая же она все-таки счастливая женщина…

Паскаль перехватил ее взгляд и улыбнулся ей. И эта его улыбка напоминала о том, что касалось только их двоих, – напоминала обо всем том сладостно приятном, чего она, увы, была лишена последнее время. Паскаль даже не думал сдерживаться до самого рождения Андре, но после родов он был тверд – никакой близости в течение месяца. Лили не считала, что такого рода запрет необходим, и ей отчаянно хотелось быть с ним, хотелось чувствовать его в себе…

Паскаль прочел ее мысли; она поняла это по тому, как он опустил глаза и как крепко сжал в руке вилку.

– Как поживает ваш брат, Лили? – спросил Николас, и по веселому блеску в его глазах Лили определила: он перехватил их с Паскалем молчаливый обмен посланиями. – Насколько мне известно, он добился больших успехов в продвижении на рынок вин из Сен-Симона.

– Он здоров. Спасибо, что спросили. Жан-Жаку нравится Париж.

– Париж, очищенный от графа де Пасси, за что вам, месье, огромное спасибо, – добавил Паскаль. – Не знаю, согласился бы Жан-Жак вернуться в столицу, если бы Пасси не посадили в тюрьму.

– Должен признаться, мне доставил немало удовольствия процесс передачи Пасси законным властям. И еще раз спасибо тебе, Паскаль, за список заговорщиков. Все очень удачно сошлось. Мы полагали, что Бонапарт предпримет еще одну попытку переворота в августе, но теперь у него гарантированно ничего не выйдет. – Николас обратил взгляд на Лили. – Ваш брат оказался полезнее, чем он сам мог бы предполагать.

– Что ж, я рада, что он хоть в чем-то преуспел, – ответила Лили. – Мне с самого начала не нравилось, что он притащил сюда этого негодяя.

Лили решила умолчать об инспирированном де Пасси приезде в Сен-Симон ее отца и падре Меллита. При одном упоминании о Меллите Паскаль впадал в ярость. Однако, к удивлению Лили, тему поднял сам Паскаль. Положив на стол яблоко, которое собрался почистить, он сказал:

– Не помню, чтобы я вам когда-нибудь говорил, что Пасси, оказывается, написал письмо отцу Лили, в котором обвинял Жан-Жака и меня в том, что мы дурно обращаемся с его дочерью. Полагаю, Пасси решил таким образом выместить свою обиду – ведь мы помешали ему превратить Сен-Симон в тайное логово заговорщиков.

– Мне понравилась твоя инсценировка эпидемии дифтерита, – сказала Джорджия. – Сразу видна рука мастера.

– Спасибо, мадам. Мне и самому понравилась моя задумка. Но Пасси, очевидно, не разделял наших чувств.

– Не знаю, чего он пытался добиться своим пасквилем, – пробормотала Лили. – Мой отец едва ли смог бы хоть чем-то мне помочь, даже если бы Пасси написал ему правду.

Взглянув на жену, Паскаль тихо сказал:

– О, не будь наивной, Лили. Твой отец нашел бы способ доставить мне неприятности и сильно насолить Жан-Жаку, если бы захотел.

– Очень интересно… – заметил Николас. – Вполне в духе Пасси. Закрутить интригу и сделать все чужими руками. Так что же тут произошло? Монкрифф явился сюда судить и казнить?

– Явился, а как же?… И прихватил с собой своего падре. Разумеется, к тому моменту он уже узнал всю правду обо мне, и мы с Лили жили здесь, а не в коттедже.