Небеса нараспашку (СИ)

– Гианги не образуют постоянных пар. Чаще всего следующий сезон размножения самка вынашивает потомство от другого самца, и так до тех пор, пока она фертильна… Я тоже хочу спросить.

– Да?

– Твоя мать всё ещё способна к зачатию. Почему она не хочет ещё детей? Могла бы выбрать подходящего партнёра, если не понравился предыдущий, у вас, людей, ведь это не запрещено.

– Думаю, ей хватает и меня, – усмехнулась я.

– Это нелогично. Ты отказываешься слушаться и идти по её стопам. Сесилия, – впервые произнеся её имя, мой недопёс задумчиво причмокнул, сомкнув и разомкнув свои острые зубы, – Могла бы попробовать снова, на другом ребёнке… Почему ты улыбаешься?

– Подбить меня под свои нужды станет для неё сладчайшим триумфом из всех. Просто так она не сдастся. И понапрасну силы на побочные проекты тратить тоже не будет.

– И ты находишь эту ситуацию забавной?

– Нет, – я подправила свои салазки, вытащив их из-под ноги, – Это очень грустно, Вэл. Но таким образом я могу проверить, насколько сильно хочу жить иначе, и хватит ли у меня смелости идти своей дорогой.

Мы помолчали некоторое время. Краем глаза я установила незначительные изъяны в маскировке напарника и вскоре смогла различить призрачный контур его истинного облика.

– Знаешь, Кармен, – задумчиво пробормотал Валентино, когда я уже подумывала о возвращении к одноклассникам, – Я не так давно тебя знаю, но исходя из дел, над которыми мы работали, могу сказать, что твоё упрямство и упорство делают тебе честь. Ты хороший детёныш, и горе твоим родителям, если они этого не понимают.

– Ох, Валентино… – даже растерялась я, начисто забыв, что собиралась поторопиться. Должно быть, я бы ещё долго мямлила что-то невразумительное, вовлекая нас обоих в ещё более неловкое положение, если бы не звук пришедшего сообщения:

«Мы закончили. Хочешь увидеть сюрприз?»

– Этот от папы, – зачем-то пояснила я, вставая и отряхиваясь от песка и глины, – Если что, мы попали под сильный ветер, поэтому пыльные.

– Думаю, если я так и скажу, их придётся приводить в чувство, – на полном серьёзе выдал Вэл. Я рассмеялась:

– Было бы круто, но, увы, этого не случится, по крайней мере, до тех пор, пока собаки не научатся говорить.

Мой отец как обычно умудрился обогнать маму ровно на то время, чтобы умыкнуть меня. Вид у него был заговорщический, как у опытного барыги, собравшегося толкнуть контрабанду:

– Только никому, куколка моя. Уговор? Пёсик, тебя это тоже касается.

– Особенно маме, – прилежно повторила ожидаемую часть клятвы я. Всё, что касалось окаменелостей, засекречивалось с обеих сторон, а я хранила эти тайны словно адепт какого-нибудь древнего ордена.

– Отлично, – папа сверкнул улыбкой, быстрым шагом направляясь в одну из палаток. Коробка с сюрпризом была надёжно спрятана в ящике с шоколадными дропсами в сахарной глазури: мама бы в жизни не полезла в эту обитель ожирения и диабета.

– Вот, – коробочка была открыта, и моему взору предстала блестящая чёрная спинка. Насекомое из битумной ямы. Большое, с мой мизинец.

– Жужелица. Новый вид, думаю, – не без гордости произнёс отец, услышав моё почтительное «вау», – Я отослал снимки в музей, жду ответа. Если новый вид, назовём в честь тебя. Она блестит точь-в-точь как твои волосы.

Любой другой человек счёл бы это странным комплиментом, но я растроганно обняла отца за шею:

– Она восхитительна! Обязательно напиши мне, как придёт ответ.

– Конечно, милая. Хочешь показать находку пёсику?

Я-то знала, что Валентино успел разглядеть содержимое коробочки, но для приличия всё же разыграла «показ» нового образца.

– Какой умный, всё-таки, кобель, – похвалил моего питомца папа, – Не кидается пробовать, даже не нюхает, очень воспитанный мальчик. Ты так и не рассказала мне, как уговорила маму его оставить.

– Думаю, дело в его… э… магнетизме. Да и аллергии у неё нет, – выжала из себя улыбку я. Почему-то врать папе мне было более неловко.

– Вот это повезло. А теперь – прячем. Раз, два…

– Ничего не видела, – я покрестила сердце указательным пальцем, подмигнув отцу, – Кажется, мамина группа тоже закончила.

– Они идут в сувенирный киоск, – с презрением проговорил папа, выглядывая в окно из прозрачного пластика, – Варвары.

От комментариев я воздержалась. У каждой стороны были свои сильные аргументы и контр-аргументы, которые сталкивались и шипели, словно лава и морские волны. В подобные дни я разрешала своему сознанию парить где-то высоко, возвращаясь лишь затем, чтобы похвалить то одного, то другого родителя.

– Кармен, куда ты запропастилась? – донёсся до меня зычный голос маман, и я, кивнув отцу, вышла из палатки:

– Я тут.

– Уже вся в пыли, кто бы сомневался. Хорошо что не в смоле.

– Ветер, мам.

– А, неважно. Хотела показать тебе варианты ожерелий из рога, мне кажется, будут отлично продаваться.