Небеса не для нас (СИ)

— Спасибо, огромное спасибо, что нашли ее!

Расцепив эти чересчур крепкие объятия, она по очереди пожала руки всем полицейским, находившимся в этой комнате. Затем от меня потребовали написать объяснительную записку, чтобы прикрепить ее к тому заявлению о пропаже.

— Но я не знаю, где была, — растерянно пробормотала я.

— Так и напиши. Пиши все, как есть.

Я кое-как накарябала что-то, что могло сойти за объяснение, и поставила простую подпись в виде фамилии и инициалов.

Покончив со всеми формальностями, мы, наконец, выбрались из полицейского участка.

— Доченька, ты совсем-совсем ничего не помнишь? — спросила мама, провожая меня к машине.

— Совсем ничего, даже имя мне сказали в полиции. Простите, — я опустила глаза.

— Да за что же ты извиняешься? А что последнее ты запомнила?

— Как стояла на улице в одной школьной форме, без верхней одежды. Это было пару часов назад.

Мама обескураженно покачала головой.

— Не переживай, мы обратимся к лучшим врачам, память к тебе обязательно вернется. Я так рада, что ты нашлась, просто слов найти не могу! Но я уверена, твое исчезновение связано с этими Власовыми. Либо с сыном, либо с отцом. Ты уехала из школы с этим малолетним преступником, и все - ни ответа, ни привета. Все знают про его отца, только посадить никак не могут из-за друзей в правительстве. Сколько я выстрадала за этот месяц!.. Порой думала даже, что ты сама что-то сделала с собой, после того, как этот негодяй тебя бросил. Но я точно знала, что ты никогда не поступила бы так со мной. Тебя похитили эти люди, держали в каком-нибудь подвале, измывались над тобой, оттого ты и не помнишь ничего! — она будто не совсем понимала, что говорит, просто вываливала скопом все накопившееся в ней возмущение, весь страх и всю боль. — Ты точно не помнишь, что Макар Власов сделал с тобой?

— Нет.

— Если ты покрываешь его, просто не хочешь, чтобы его посадили…

Я не знала, как еще объяснить ей, что я вообще ничего не помню, и имя Макар Власов так же ни о чем мне не говорит.

Всю дорогу до дома мама так и продолжила выплескивать на меня все накопившиеся за это время эмоции, и среди них превалировали радость от того, что я нашлась, и возмущение по поводу злодеяний «этих Власовых».

Вместе мы поднялись в квартиру на четвертом этаже, но и ее я тоже не смогла узнать.

— Мы здесь жили всю жизнь?

— Нет, совсем недавно переехали.

Она показала мне мою комнату. Я оглядела чертежный стол с рейсшиной, стеллажи, заставленные книгами, карандашный рисунок гипсовой головы, прикрепленный к мольберту молярным скотчем. Странное чувство. Я одновременно не узнавала ничего из того, что здесь было, но при этом точно знала, что умею рисовать и чертить, люблю читать книги. Знала, что вон там, в баночке, хранятся изографы, а в живописи гуашь я предпочитаю акварели. Ну и ну.

— Я тут ничего не меняла, только пыль вытирала. Как же это было тяжело, не знать, что с тобой случилось! — она снова заплакала.

Мне было немного неловко это делать, но я обняла ее и, как могла, постаралась успокоить.

— Ладно, доченька, отдыхай, а я позвоню твоему папе, бабушке, да и всем остальным.

Она обняла меня еще крепче на секунду, поцеловала в щеку и вышла из спальни. Проводив ее взглядом, я села на кровать, оглянула еще раз эту комнату, которая казалась мне и совершенно очевидно моей, и абсолютно чужой, незнакомой.

Что же со мной произошло? Какой травмирующий опыт я пережила? Что со мной случилось такого, отчего мое сознание просто не выдержало груза этих воспоминаний?

Наверное, мне лучше этого не знать.

* * *

Мама дала мне несколько дней на то, чтобы я пришла в себя и собралась с мыслями, а затем мне снова пришлось пойти на учебу.

— Не волнуйся, все учителя уже предупреждены о твоих проблемах с памятью, никто не станет требовать от тебя того же уровня подготовки. Как сможешь, догонишь школьную программу. Не переживай и не требуй от себя слишком многого, в конце концов, ты практически с того света вернулась. Если что, поступишь в институт в следующем году, это вовсе не трагедия.

Мне показалось, что все это она говорила скорее самой себе - мол, не трагедия, что ее дочь-отличница теперь будет в отстающих. Вернулась с того света, уже хорошо. А меня больше волновала реакция моих одноклассников на то, что среди них теперь будет учиться девочка с мозгами набекрень.

Мама позвонила моему школьному другу, чтобы он проводил меня на занятия.

— Очень хороший мальчик. Вы месяц встречались, но потом расстались из-за этого негодяя.

— Мой бывший парень? Может, не стоит?..

— Стоит, стоит. Вы с ним остались друзьями после расставания. Очень хороший мальчик, — повторила она, — отличник, сможете вместе заниматься. К тому же он может помочь тебе снова поладить с другими ребятами.

Так что выйдя из подъезда в понедельник утром, я огляделась по сторонам в поисках того самого «хорошего мальчика».

— Ева, привет! Ты меня не помнишь, конечно. Я Витя, — ко мне подошел высокий парень, русоволосый и, можно сказать, довольно симпатичный.

Он улыбался.

— Привет, — я застенчиво улыбнулась ему в ответ.