Небеса не для нас (СИ)

Она рассказала мне, что мы с ней жили по соседству Нью-Дели, где моя мама участвовала в проектировании небоскреба, вместе ходили в посольскую школу, и были единственными русскими в своем доме. Сейчас подруга жила в Арабских Эмиратах.

— Ого, — только и могла сказать я.

Милана очень быстро мне понравилась, показалась разумной, рассудительной и в высшей степени заслуживающей доверия девушкой.

— Мы с тобой созванивались почти каждый день, и в последнее время… ну, как сказать. У тебя были проблемы с парнями.

— Да, я уже знаю об этом.

— Ты очень тяжело переживала разрыв, и потому все мы боялись, что ты что-то с собой сделала. Или Макар что-то сделал. Твоя мама была уверена, что за твоим исчезновением стоит именно он.

— И ты тоже так думала?

— Не могла перестать представлять финальную сцену из клипа «Вояж». Да, тоже думала, что тебе аукнулась эта любовь.

Я задумчиво замолчала на какое-то время.

— Такое странное ощущение, — попробовала я описать, что происходило сейчас с моим разумом, — я будто осталась собой, но при этом память о событиях из моей жизни, о знакомых и друзьях полностью исчезла.

— Уверена, рано или поздно ты все вспомнишь.

— Вспоминать… слишком страшно. Меня не перестает преследовать чувство, что я забыла о чем-то безумно важном, но одновременно я словно лишилась гангренозной части тела. Словно до этого меня мучили хронические боли, а теперь они прошли.

— Понимаю. Конечно, понимаю. Но все-таки рано или поздно тебе придется столкнуться со всем позабытыми проблемами. И хорошо, если ты будешь знать, что с ними делать, — ее слова вторили моим собственным мыслям.

— Мудрая подруга, — улыбнулась я.

Через несколько минут после окончания нашего разговора ко мне в комнату снова зашла мама.

— Ева, я хочу тебе что-то показать. Эту записку я нашла на твоем столе и прочитала ее, когда думала… Считаю, тебе тоже стоит на это взглянуть.

Она дала мне сложенный вдвое листок в клеточку, явно вырванный из какой-то тетради, и я развернула его.

«Ева, не верь ему! Что бы он ни говорил, как бы ни пытался вернуть тебя, это ложь! Даже если он сам будет верить своим словам - ЭТО ЛОЖЬ. Вспомни, как тебе было плохо, и умножь эту боль на миллион. Потому что Макар Власов просто хочет тебя и больше ничего! Больше ничего! Больше ничего!!!», было выведено черным маркером торопливой дрожащей рукой. Некоторые буквы расплылись из-за попавших на них капель воды.

Мое сердце сковало холодом.

Еще одна причина бояться возвращения памяти, и еще одна, самая главная причина держаться от этого парня так далеко, как это возможно. Я убрала от себя этот листок подобру-поздорову. Нет, у меня просто не хватит сил взглянуть в лицо своим проблемам.

Насколько хуже мне станет, если ко мне вернется все, от чего я пыталась убежать когда-то?

Я действительно не хотела этого знать.

Глава 22.3

Первая неделя в моей новой старой школе прошла довольно спокойно. Одноклассники отнеслись ко мне с неожиданным сочувствием и пониманием. Они заново мне представлялись, и разве что подшучивали по-доброму над моей амнезией. Витя всегда готов был прийти ко мне на выручку, в чем бы мне ни понадобилась его помощь.

Макар Власов больше со мной не заговаривал, и это вызывало во мне одновременно и чувство облегчения, и беспокойства, и сожаления, и даже, как ни странно, разочарования. У меня возникло стойкое ощущение, что я легко могла бы снова в него влюбиться, даже без возвращения старых воспоминаний. Увлечься им было невероятно просто, достаточно было взглянуть на его красивое лицо, вспомнить выражение его серых глаз со стальным отливом, подумать о том, как он обнял меня при первой встрече…

Но конечно, так было намного лучше, я прекрасно это понимала.

В воскресенье вечером мы с Витей решили сходить в театр. В Ленкоме ставили «Юнону и Авось», у друга была возможность получить контрамарки, и после второго звонка администратор специально для нас поставил пару стульев в проходе между обычными, стационарными креслами.

«Наверное, даже очень удачливым людям не стоит слишком уж уповать на удачу. Заболел - лежи в кровати, пей чай, грейся, береги здоровье. Умереть можно и от простуды, любая инфекция смертельна, если ее не лечить. Граф Рязанов просто слишком привык побеждать…», неторопливо прошла мысль в моем сознании. И только потом до меня дошло, что на самом деле я понятия не имею, о чем именно мои собственные мысли.

— М-м-м… в этом мюзикле фигурирует граф Рязанов? Он умер от простуды?

— Да, так и есть, ты уже когда-то смотрела «Юнону и Авось»? Ой, прости, ты же не помнишь, наверное… О! Так выходит, к тебе возвращаются воспоминания? — обрадованно воскликнул друг.

— Наверное, — сказала я просто, чтобы не разочаровывать его.

Это не воспоминания, а только их призраки. Со мной такое происходило постоянно, с самой первой минуты, как я очнулась на той улице, продрогшая и растерянная.