Небеса рассудили иначе

– Ну… приехал, значит, Леха. Спросил, не помогу ли устроиться, комнату снять или квартиру. А у меня сосед не женат, сейчас в командировке. Я соседу позвонил, он согласился. Чего ж хорошему человеку не помочь. Вот, собственно, и все. Виделись мы с Лешкой не то чтобы часто. Днем я на работе, а вечером с ребенком гулять надо да и жене внимание уделять.

– И ты знать не знаешь, чем он здесь занимался.

– Не знаю.

– Вы что с ним, ни разу не пили?

– Было дело. За встречу. Что мы, не люди?

– И пьяный Леха ничего тебе не рассказал? – присвистнула я.

– Ты не поверишь, но мы пузырь еле-еле усидели. Хотя я два принес, чтоб лишний раз не бегать. Он, считай, и не пил. И молчал. То есть не то чтобы совсем, но больше меня слушал, как жизнь и все такое. Изменился Леха, просто не узнать.

– Да уж… Что, вообще ничего не рассказывал?

– Сказал, надо ему одного человека найти. Дал, мол, слово восстановить справедливость. Чего ты глаза таращишь, прямо так и сказал: «Должок за мной, обещал – надо сделать».

– Кому обещал?

– Себе, наверное. Откуда я знаю? Три дня он здесь жил, а потом пропал. Я на мобильный звонил, беспокоился. Мобильный отключен. Не знал, что и думать. То ли уехал, то ли случилось что. Решил подождать, вдруг объявится. А тут весточка пришла: убили Леху. Кто ж теперь знает, во что он вписался. – Севка досадливо махнул рукой. Ребенок завозился в коляске, и счастливый отец заторопился домой.

А я направилась к Берсеньеву, который все это время прогуливался по двору, держась от нас на расстоянии.

– Тоже мне ценные сведения, – проворчала я. – Ничего путного.

– Так-таки ничего?

– Леха обещал кому-то восстановить справедливость.

Я достала телефон и вновь набрала номер Стаса, чтобы убедиться: его мобильный по-прежнему выключен. Дома Стаса тоже не оказалось, и это вдруг напугало.

– Я есть хочу, – сказал Берсеньев, взглянув на меня из-под очков. – Предлагаю поужинать в уютном местечке. Настроение повысится и мыслительные способности тоже.

– Агатка права, в этой истории концы с концами не сходятся, – жаловалась я, пока Берсеньев уминал форель со спаржей. Сама я тщетно пыталась запихнуть в себя салат.

– На самом деле, тебя беспокоит другое, – усмехнулся Сергей Львович. – И где сейчас находится Стас, тебя волнует куда больше, чем все Лешкины тайны. Успокойся, наконец, и просто прими его сторону. Порочная практика сидения на двух стульях…

– Как мило, – растянула я рот до ушей. – У меня теперь свой психоаналитик.

Время шло, я звонила то на домашний телефон, то на мобильный Стаса, и беспокойство медленно, но верно перетекало в панику. И вдруг Стас сам позвонил. Я так разволновалась, когда на дисплее высветилось его имя, что умудрилась уронить мобильный и бестолково шарила руками по полу, пытаясь его найти. Берсеньев, понаблюдав все это, поднялся со вздохом, легонько отодвинул меня, поднял телефон и сунул мне его в руки.

– Привет, Принцеска. Ты где? – услышала я голос Стаса.

– На Маяковской.

– Могу тебя забрать, мне как раз по пути.

– Да, конечно…

Схватив пальто, я бросилась к выходу, забыв про Берсеньева, и только на улице подумала, что веду себя совсем не по-дружески. Подошла к окну, возле которого был наш столик, и постучала. Берсеньев повернулся и мне отсалютовал. А я послала ему воздушный поцелуй. Без всякой иронии.

Уже стемнело, температура упала градусов до двух, я прыгала на месте, чтобы не замерзнуть. Стас подъехал через несколько минут, выглядел довольным. Мне бы порадоваться, что все хорошо, а я полезла с вопросами.

– У тебя мобильный был отключен.

– Сдох в самый неподходящий момент. Хорошо, что в машине есть подзарядка, наконец-то смог тебе позвонить.

– Я беспокоилась.

– Извини.

Мы приехали домой, и вот тогда, бог знает почему, явилось предчувствие большой беды. Стас выкладывал покупки в холодильник, а я отправилась в ванную. Сбросив одежду, встала под душ, чувствуя, в каком сумасшедшем ритме бьется сердце. Когда я вернулась в кухню, Стас стоял возле стола с моим мобильным в руке.

– Агатка звонила. Три раза.

Схватив телефон, я набрала номер сестры.

– Где тебя носит? – рявкнула она. – До смерти напугала.

– Я в душ с мобильным не хожу, – вяло оправдывалась я. – У тебя критические дни или в самом деле что-то случилось?

– В самом деле. Димка в больнице. В него стреляли час назад.

На ногах бы я точно не удержалась, не окажись Стас рядом.

– Господи, он жив?

– Мертвых в больницу не везут, для этого морг есть. Я в больнице скорой помощи, его готовят к операции. Приедешь или есть дела поважнее?

– Конечно, приеду. Ты Берсеньеву звонила?

– Сейчас позвоню.

Я закончила разговор с сестрой, и Стас сказал, нахмурившись:

– Тебе надо лечь. Ты бледная, и губы дрожат.

– Димка в больнице. В него стреляли. Я должна ехать…

– Не понимаю зачем. Кажется, твоя сестрица взяла на себя обязанности сиделки. Берсеньев будет ей опорой. Мы там явно лишние.

Не слушая его, я начала переодеваться.

– Хорошо, – пожал Стас плечами. – Поехали.

– Но…

– Никаких «но», милая. Моя святая обязанность быть в трудную минуту рядом с тобой.

– Не подходящее время для шуток, – сказала я, а он ответил:

– Я не шучу.