Небеса в смятении

всегда деспотичен и авторитарен. «Нет никакого прогрессивизма, который всегда остается в силе [which holds]», а есть особый вид гедонизма, называемый «либерализмом наслаждения». Нужно сохранить в неприкосновенности практику [routine] города, его законы и традиции и признать, что известная доля обскурантизма необходима для поддержания общественного порядка. «Есть вопросы, которые не следует задавать. Если вы перевернете социальную черепаху на спину, вам никогда не удастся поставить ее обратно на лапы»¹³.

Нельзя не отметить, что Чили в период «вседозволенности» 1990-х годов представляет собой идеальный пример такого «либерализма наслаждения», сохраняющего городскую практику. И действительно, Миллер бесстрашно излагает политические выводы своего представления о психоаналитике, «занимающем позицию ирониста, который старается не вмешиваться в политическое поле. Он действует так, чтобы видимости оставались на своих местах, одновременно следя за тем, чтобы субъекты, находящиеся под его опекой, не принимали их за реальные… Нужно как-то заставить себя оставаться захваченным ими (одураченным ими)»¹⁴. Что касается политики, то психоаналитик не предлагает проектов, он не может их предлагать, а может только высмеивать проекты других, что ограничивает сферу его высказываний. У ирониста нет великого замысла, он ждет, пока другой заговорит первым, а затем как можно быстрее добивается его падения… Положим, что это политическая мудрость, но не более того¹⁵.

Это, опять-таки, идеально соответствует постмодернистскому обществу, в котором у власть имущих есть дела поважнее, чем «предлагать проекты». Именно бессильные левые (или крайне правые) «предлагают проекты», а циничные психоаналитики предостерегают от опасностей таких проектов… Но что делать, когда черепаха (нашего общественного порядка) уже лежит на спине, раненая настолько, что нет возможности снова поставить ее на лапы? Нет времени для предостережений против тревожных видимостей; эти видимости уже разрушают сами себя. Разве самопровозглашенный христианский консерватор Дональд Трамп не сделал больше для разрушения видимостей, чем все левые, выступающие против него? В такие моменты, когда общественный порядок нарушен, теоретики психоанализа склонны предупреждать нас иначе: не доверяйте революционерам, обещающим вывести нас из катастрофы к новому, более справедливому порядку. Это, похоже, хорошо согласуется с общей психоаналитической позицией, согласно которой, даже наши самые благородные поступки скрывают нарциссическую, мазохистскую, либидинальную мотивацию. Жаклин Роуз вспоминает фантазию Фрейда о том, как возникла тирания, когда раннее человечество столкнулось с ужасом ледникового периода¹⁶:

Реакцией человека на такое грубое ограничение его влечений была истерия: истоки конверсионной истерии в наше время, когда либидо – опасность, которую следует подавлять. Человек также стал тираном, наделяющим себя неумеренным влиянием в награду за свою способность защищать жизни многих: «Язык был для него волшебством, его мысли казались ему всесильными, он понимал мир в соответствии со своим эго». Мне это нравится. Тирания – молчаливый спутник катастрофы, что столь вопиющим образом демонстрирует сегодня поведение глав нескольких стран по всему миру, не в последнюю очередь бывшего американского президента Дональда Трампа.

Роуз делает общий вывод: от Ледникового периода до современных текущих и предстоящих бедствий (пандемия, глобальное потепление, ядерная зима после новой мировой войны) преобладающей реакцией на катастрофу является усиление тирании в той или иной форме – глобальное бедствие обнаруживает худшие стороны человеческой природы. Она продолжает: