Небесная игрушка

Гуманоиды, вскочив со стульев, отпрыгнув назад и прижавшись к стене, слушали предложения землян о переустройстве их родной планеты.

– А их головы отрезать и складывать в пирамиды, чтобы все видели и боялись, – подступая к ним, говорил третий человек, отпустивший длинные свисающие вниз усы и длинную заплетенную в косичку бороду, закинутую за ухо.

– Вам ничего не надо будет платить им, – неспешно, все с тем же акцентом, завершил имеющий большие усы человек, – они будут рады, что живы остались, и земли бесплатно освоят!

Гуманоиды в ужасе, не разбирая дороги, бросились вон из комнаты, и, промчавшись сквозь стены, что было силы побежали к своему разведывательному кораблю…

2.

Невысокий человек предпенсионного возраста с седыми растрепанными волосами, сидя за столом в комнате, на двери которой с наружной стороны была привинчена табличка с лаконичной надписью «Главврач», завершал обед. В углу негромко бормотал телевизор.

Уже неделю и телевидение, и газеты кричали об одной главной новости – о звездолете пришельцев, вращающемся вокруг Земли. Он появился ниоткуда, внезапно возник в пространстве и постоянно кружил над планетой, изредка совершая сложные маневры, словно демонстрируя этим, что внутри него имеются разумные существа. Весь мир словно сошел с ума. Люди поздравляли друг друга с предстоящим первым контактом с внеземным разумом. Правительства разных стран обдумывали проекты торжественных встреч братьев по разуму. Ученые предвкушали прорыв в науке, который совершится, когда земляне познакомятся с достижениями инопланетян. Все понимали, что пришельцам требуется время, чтобы немного изучить обстановку, и только затем они решатся на первый в истории человечества Контакт, и с волнением ожидали его.

Всю сознательную жизнь человек, сидящий за столом в кабинете главврача, работал в психиатрической клинике, а последние почти двадцать лет занимал этот кабинет. Он считался хорошим специалистом в психиатрии, и его клиника никогда не страдала отсутствием клиентов.

Как у всякого возрастного человека, у него были свои «фишки», одной из которых было то, что, например, помидоры, которые он очень любил, он никогда не ел в целом виде. Они всегда должны были разрезаться на дольки с соблюдением определенного ритуала. Сначала помидор разрезался наполовину. Затем из каждой половины аккуратно, уголком, вырезалось место соединения со стеблем. Далее обе половины разрезались на дольки. Соль, которой посыпалась долька перед тем, как отправиться в рот, о вреде которой говорили светила медицинской науки, втихаря применяя ее в количествах, существенно превышающих ими же установленные нормы, ибо без нее еда не еда, должна была быть только крупного помола. Главврач не терпел соль мелкого помола – она кучками налипала на любую влажную поверхность и забивала весь вкус, в отличие от отдельных кристалликов крупной соли, дополняющих вкус помидора и придающих что-то свое, особенное.

Сегодня на небольшой тарелочке перед главврачом лежал большой, но слишком переспелый помидор. Похоже было, что его еще и придавили при транспортировке. Он был уже мягким, и если его не съесть сейчас, уже назавтра он мог стать непригодным к использованию. Однако, как назло, острый нож, которым главврач обычно разрезал помидоры, сегодня остался дома.

Чертыхнувшись про себя, главврач полез в ящик рабочего стола и вытащил старый туповатый нож с закругленным концом лезвия, который давно надо было, конечно же, выбросить, но по каким-то необъяснимым причинам эта радикальная операция все время откладывалась «на потом». Именно из-за таких «необъяснимых причин» не выбрасываются и заполняются ненужными пустыми флаконами и разным хламом полки в ванной и подвалах, всевозможные ящики и ящички практически в каждом доме.

Промыв еще раз под краном лезвие, хотя главврач и без того держал нож в чистоте, он придвинул стул поближе к столу, присел и осторожно попытался разрезать кожицу помидора. Тупое лезвие безрезультатно скользило по ней. Тогда главврач в сердцах надавил лезвием вниз. Помидор лопнул, и, как минимум, половина его красного содержимого расплылась на груди белого халата, надетого на главвраче.

Он выскочил из-за стола, выругался и направился было к раковине умывальника, но громкий топот каблуков, бегущих к дверям, остановил его на полдороге. В кабинет не вошла, а влетела медсестра. Она смотрела испуганными глазами и держалась за сердце.

– Что с вами, голубушка? – спросил главврач, – на вас лица нет!

Он всех женщин клиники называл «голубушками», к этому давно привыкли и относились, как к само собой разумеющемуся.

– Там… там… – глотая воздух, с трудом выдавила она, не в силах больше сказать ни слова.

– Что там? – переспросил главврач и усмехнулся, – лошадь синяя явилась?

– Там через стену люди прошли! – выпалила она, обретя дар речи, – выбежали из стены и убежали в другую стену!

Главврач насмешливо глядел на нее, все еще по-прежнему держа нож в одной руке, а раздавленный помидор в другой.