Небесная игрушка

Нежданов лежал за валуном, раздумывая о том, что в двадцать два года умирать очень не хочется, и о том, что можно было предпринять в данных условиях. Ничего не приходило в голову, кроме того, что надо быть поближе к немцам, тогда они будут бояться зацепить своих и прекратят минометный обстрел. Отступление дальше, в глубь каменного мешка, ничего не давало в данной ситуации.

Старший лейтенант Нежданов находился в разведроте с той поры, когда в марте, ровно год назад, под Харьковом, немцы в ходе наступления оставили от дивизии рожки да ножки, а ее командир сдался в плен и стал активным власовцем. Тогда ее, против ожидания, не расформировали, а полностью скомплектовали по новой. И Нежданов за год прошел вместе с дивизией путь от Донбасса до Кременца. Вернее, это дивизия прошла, а он с разведчиками прополз большую часть этого пути на брюхе по ближним и дальним тылам немецкой обороны, возвращаясь обратно с «языком» в офицерском чине, часто принося с собой и своих раненых.

Нежданов попал в разведку вследствие того, что до войны занимался спортом и был неплохим боксером. Воевать он начал летом 42-го года, когда после провалившегося нашего наступления под Харьковом фронт покатился к Сталинграду. Курсантам пехотного училища, в котором он успел проучиться два месяца, дали по два-три треугольника в петлицы и срочно бросили затыкать бреши в обороне. Никогда до этого не имевший дело с лошадьми, он попал в кавполк. Через три месяца Нежданов был уже бывалым лихим кавалеристом. В седло на зависть многим запрыгивал прямо с земли, не вдевая ногу в стремя, отчаянно рубился на саблях. Однако долго задержаться в кавалерии ему не дали. Ввиду больших потерь в офицерах со всех фронтов отозвали уцелевших бывших курсантов и направили доучиваться. На сей раз его ускоренно учили на артиллериста. Уже зимой батарея, в которой служил новоиспеченный лейтенант, отражала танковые атаки. В один из дней на нее налетели пикировщики…

Весной 43-го года, выписавшись из госпиталя, куда Нежданов попал, получив в плечо изрядный кусок рваного железа в результате злополучной бомбежки, он и попал в свою нынешнюю, а тогда создаваемую по новой дивизию. Где-то в бумагах была запись о его боксерском прошлом, и его сразу же направили в разведроту. Рана полностью зажила и теперь не давала о себе знать. В этом Нежданову помогло его спортивное прошлое – он специально разрабатывал руку, используя навыки, полученные при занятиях боксом.

До сегодняшнего дня Нежданов числился в стане «везунчиков». За последний год войны было всякое. Бывало, что разведроту бросали на усиление на передовую, то в оборону, то в сумасшедшие атаки. Там, конечно, было то, что называлось «безвозвратными потерями». Но чаще всего приходилось ползать по немецким тылам. И вот здесь его группа всегда возвращалась в том же составе, что и уходила, вернее, все выходили живыми. Были, конечно, в поисках и боестолкновения, были раненые, но за год не было ни одного убитого. Сам же Нежданов за это время не получил ни царапины. Зная его везучесть, в поиск с ним охотно шли и в бою старались держаться возле него, надеясь на то, что его везение распространяется и на тех, кто находится рядом.

Как ни странно, по гражданской специальности у Нежданова должна была быть самая мирная профессия. Он был москвичом и учился на истфаке в самом престижном ВУЗе страны, Московском Государственном Университете. Как раз в год его поступления в нем открылась новая кафедра археологии. Наследственность – чем еще можно объяснить это? Его родители были преподавателями здесь же, в МГУ, на истфаке. И когда за два года до его поступления в университет светило истории Сергей Павлович Толстов начал раскопки Топрак-калы, открыв древнехорезмийскую цивилизацию, на раскопки в экспедицию каждое лето родители брали с собой и Ярослава. Он на всю жизнь запомнил тот момент, когда его кисточка осторожно очистила сначала фрагмент головы, а затем и саму древнюю скульптуру… Вместе с другими раскопанными росписями и скульптурами его находка теперь была выставлена в Эрмитаже, а будущее Нежданова было предопределено.

Страшным всесокрушающим валом промчались монголо-татарские орды по земле Хорезма, и темой монголо-татарских завоеваний стал серьезно заниматься студент Нежданов.

Город Кременец, у которого шли последние минуты его жизни, в этой тематике занимал не последнее место. Это был редчайший случай – зимой 1240-41 годов хан Батый, Батыга, как его звали на Руси, со своей ордой так и не сумел взять Кременецкий замок, а через полтора десятка лет здесь же, под Кременцем, войска Даниила Галицкого разбили татарские соединения хана Куремсы…