Небесная игрушка

— Но вот насчет Мачу-Пикчу — тут я уже ничего не могу сказать. Вот уж загадка — так загадка. Одномоментно исчезло все, что представляло сколько-нибудь ценное и занимательное. В том числе и «Золотой сад» из Куско. И это при том, что золото не играло практической роли в экономике страны, а было лишь одним из поделочных металлов. Это уже потом, с приходом испанцев, оно стало цениться. И было от чего — помнишь историю пленения конкистадором Франсиско Писарро последнего сапа инку Атауальпу, когда за него заплатили выкуп в кучу изделий из золота и серебра, заполнив ими до потолка камеру, в которой содержался инка? Мы, нынешние, можем только сожалеть, что Писарро все это интересовало только в виде слитков… Но ведь для выкупа было использовано отнюдь не все золото империи. Куда-то оно задевалось. В итоге империя не стала сказочным Эльдорадо. Но, я уверен, где-то это все сохранилось!

— Конечно, — спустя некоторое время снова заговорил гид, — наши американские цивилизации были кровожадными, очень кровожадными. И вполне могли бы уничтожить и самое себя, сохранись они в первозданном виде до наших дней и останься у них прежний уровень жертвоприношений. И из их числа я не исключаю и империю инков, несмотря на то, что у нас со школы прививают понятие о прошлом, основанное на Подлинных комментариях и истории Перуанской республики Инки Гарсиласо де ла Вега. Уж слишком он, если можно так выразиться, цивилизовывал отношения внутри инкской империи, исключая человеческие жертвоприношения. Однако последние открытия археологов говорят об обратном, и я им вполне доверяю и согласен с выводами из них. Совсем недавно в храме Кенко, совсем рядом с Куско, во время раскопок под жертвенным камнем среди костей принесенных в жертву животных найдены и человеческие. Все становится на свои места…

Некоторое время мы молчали. Я любовался восхитительной панорамой Анд, гид сосредоточенно ковырялся в своей тарелке. Наконец, он положил вилку и нож.

— За руль я уже, конечно, уже не сяду, — немного заплетающимся языком сказал гид, — да и не хочу доставлять радость дорожной полиции. По-моему, они по всему миру одинаковы — им бы только схватить человека, а что ему предъявить — они уж придумают. Тем более, если от него немного попахивает, даже если благородным запахом писко-саур… Поймаю «комбис» (маршрутное такси), идет как раз мимо моего дома. Завтра я тебя рано разбужу. Еще есть столько интересного, которое надо увидеть!

Он подмигнул, пожал мою руку и удалился, оставив на столике принесенную вышколенным официантом книжку со счетом, в которую вложил изрядную сумму солей, перуанской валюты, со щедрыми чаевыми. Об их щедрости можно было судить по тому, как подобострастно официант проводил меня от уличного столика к стойке бара, расположенного уже внутри отеля, с поклоном, как VIP-гостю, открывая попадавшиеся на пути двери.

— Как же, явишься ты рано после такой выпивки! — подумал я, устроившись на высоком квадратном табурете у барной стойки, потягивая предложенный барменом коктейль какого-то сложного состава и вспоминая последние слова гида. В отличие от него, пил я в общем-то немного и пока еще сохранял почти полную ясность мыслей, что и обусловило дальнейшее перемещение в бар.

Негромкий, с легкой хрипотцой, голос, заказывающий выпивку, привлек мое внимание. На соседней табуретке расположился невысокий человек, лет 45–50, типичный «латинос» — черные с проседью волосы, характерное очертание лица, немного впалые щеки с выраженными скулами, непременные черные усы и, к удивлению, несмотря на царивший в баре полумрак, темные очки с тонкой металлической оправой, скрывавшие глаза.

Он заметил взгляд и, слегка наклонив голову, повернул ко мне лицо.

— Извиняюсь, — негромко на испанском языке сказал он, — просто я сидел снаружи, за соседним столиком, и невольно подслушал ваш разговор. Уж слишком громко кричал ваш собеседник.

Ни музыка, составляющая легкий фон разговора, ни стайки молодежи, оккупировавшие другие табуретки и занятые друг другом, нисколько не мешали нашей беседе.

Я улыбнулся, вспомнив, что, действительно, гид достаточно громко излагал свои мысли, и также вспомнил этого человека, в одиночку сидевшего за соседним столиком.

— Да, я помню, вы сидели неподалеку, — сказал я, — а мы говорили о вашей чудесной стране.

— Такой уж и чудесной, — пренебрежительно хмыкнул он, — самой обыкновенной, если не сказать хуже… Впрочем, я и сам не местный, хоть и не так далеко уехал от своего дома. Сам я живу в Чили, а сюда приехал… Это длинная история.

Собеседник допил содержимое большого фужера и кивнул бармену, который моментально наполнил его следующей порцией.

— Я слышу по акценту, что вы откуда-то из востока Европы.

— А что, сильно заметно? — удивленно переспросил я, считавший до того, что мой испанский звучит на достаточно хорошем уровне, и назвал страну, откуда я родом.

— Никогда не слышал, — сокрушенно покачал он головой, — ты уж извини, а что там есть рядом?

Он незаметно перешел на «ты». Я понимающе кивнул, назвал Польшу и Россию и сказал, по какой я причине нахожусь здесь.