Небесная Канцелярия 2

Каркушина вновь везли в машине с решетками, с охранником у двери. От избытка чувств и переживаний, после ночных кошмаров и судебного заседания под гулкую напряженную работу мотора машины организм Кирилла отключился. Когда мотор заглох, Кирилл открыл глаза – задняя зарешеченная дверь распахнута, охранника нет.

В проем двери осторожно заглянули два существа. Одно в рваной поношенной одежде, с дырявым зонтом над головой; другое – в тунике защитного цвета, в очках с толстыми линзами, со связкой ключей, которой, наверное, и открыли дверь.

– Садимся? – поставив в проём чемодан, поинтересовалось существо в тунике.

– Не нравится мне здесь, – скривилось существо в обносках.

– Тогда теперь твоя очередь тащить чемодан!.. руки отваливаются!

– Не отвалились же.

– Вы кто?.. сюда нельзя!.. – замахал руками Кирилл.

– Смотри и он здесь! Не зря нас сюда занесло. Сразу и не заметила. Ты заметила?

– Нет, конечно! У меня от такой свободы до сих пор голова кружится.

– Давай представимся, раз просит.

– Давно не виделись.

– Кто первый? Я?

– Нет, я!..

– Мне по статусу положено!.. В кои-то веки со жребием повезло.

– Думаешь, это везение? – скривилась существо в тунике.

– Подеритесь еще! – наблюдая за поведением существ, усмехнулся Каркушин.

– Не перебивай!.. Хорошо, представляйся! Больно надо.

– Сейчас одежду расправлю, – существо в обносках разгладило лохмотья, гордо подняло подбородок, выставило ногу вперед. – Значит так: у меня много имен, больше всего нравится, когда меня зовут – свобода!

– Ничего так себе кликуха, да?.. Всё?.. – нетерпеливо отодвигая, спросило второе существо.

– Всё. Паузу надо было больше выдержать. Помешала.

– Потом выдержишь. Навыдерживаешься ещё! Теперь моя очередь!.. Не хочешь угадать с первого раза, как меня зовут?

Кирилл пожал плечами.

– Вообще-то меня тоже называют по-разному. Из последних мне больше нравится – дорожная карта! Не удивлюсь, если завтра кто из спонсоров даст другое имя.

– Тирания? – предположил Кирилл.

– Странный человек. Любое произнесенное им слово, ему же во вред! – пожала плечами дорожная карта.

– Ему, действительно, лучше молчать, – согласилась свобода.

– Тогда, может… «демократия»? – попробовал реабилитироваться Кирилл.

– Демократия и любовь – два понятия, которые постоянно путают с чем-то другим, – отмахнулась дорожная карта. – Неустойчивые понятия.

– Серьезно? – удивилась свобода. – Вот уж не думала.

– Серьёзней некуда! Настоящая демократия может быть только в Америке, как настоящий коньяк только во Франции. Всё остальное они не признают.

– А он знает, нет?

– Знают избранные.

– Я б тебя ни с кем не спутала. Тебя ни с кем спутать невозможно.

– Это рядом с тобой невозможно!.. Держи чемодан!.. Ты понесешь, если не поедем в машине.

– Мои слова потому мне во вред, просто каждый в них пытаются видеть свой смысл, не всегда тот, что я вкладываю, – сообщил Кирилл. – Загоняют людей в придуманные рамки. Если убрать рамки, исчезнет и смысл, слова приобретут ценность просто как слова.

– Без рамок нельзя! – сообщила дорожная карта. – И без смысла нельзя. Вот представь – вода в сосуде. Если убрать сосуд, вода вытечет и испарится.

– Или просочится в землю! – подтвердила свобода.

– Ну, или, или. Так же и с остальным.

– Круговорот воды в природе.

– Конечно, человека надо судить по законам, которые он сам для себя создал. В идеале. Но многие из вас несовершенны, поэтому законы создают для всех сразу, коллективно. По законам, которые человек сам для себя создал, судят только художников!

– И то не всех.

– Да, когда те становятся национальным достоянием. Чаще, когда этих художников уже нет в живых.

– И даже судят не их, а их произведения.

– Но судят-то те, кто ставит себя выше закона! – возмутился Кирилл. – Они загоняют нас в рамки и судят! Именно поэтому невиновный, то есть я, в их глазах становится виновным. И любые доказательства обратного бессмысленны.

– Вот это несправедливо! Согласна! – согласилась свобода.

– Хватит философствовать! – заключила дорожная карта.

– Время рассудит, – согласилась свобода.

– От философии становится скучно. Сразу хочется зрелищ!..

И оба существа стали играть и приплясывать.

– … и хлеба!

– Зрелищ и хлеба!

– Хлеба и зрелищ.

– Ты-то чего? Ты ж не умеешь танцевать.

– Кто б говорил!..

Кирилла огорчился. Начав танцевать, парочка перестала обращать на него внимание.

– Время – это секунды, минуты, часы, года. Не хочу превращать время, вообще жизнь в судилище. Просто хочу жить! А не выяснять отношения с разными там обвинителями, адвокатами, судьями, разбирающими мою жизнь по косточкам, думающими, что они высшая инстанция, а все мы лишь пустое место, которое можно перемещать туда-сюда, куда захочется, и даже… вообще… удалить… Время рассудит… Не рассудит! Время вообще не судит. Время отсеивает лишнее! Дали б мне пожить, как хочу.

– Во, завернул! – восхитилась дорожная карта.

– И как же ты хочешь? – поинтересовалась свобода.

– Ну… не хуже других.

– Ты и так живешь не хуже других. Что тебе еще надо?

– Хочу, чтоб меня не трогали!