Небесная музыка. Солнце

У бездны твои глаза. У неба - голос.

 

Я сижу на деревянной скамье и смотрю вверх, на темное ночное небо. Сегодня оно похоже на черное поле с редкими светящимися цветами. Небо вбирает в себя гул мегаполиса, и я слышу лишь отголоски его эха. Звезд мало - из-за светового загрязнения их почти не видно, зато ярко светятся спутники и огни идущего на посадку самолета - я провожаю его глазами.

Странно, но сегодня, в день перед концертом, я спокойна - так, как может быть спокоен человек, которому нечего терять. Как говорила бабушка: «Дважды не умереть, не родиться». И я просто жду.

Мне кажется, будто завтрашний день станет границей - между моим прошлым и будущим. Он поставит финальную точку во всем, что со мной происходит. И повернуть назад я уже не смогу.

Умом я понимаю - это просто часть моей работы, ничего больше. Просто работать нужно будет не в студии, а на стадионе. Но сердце считает иначе. Сердцу кажется, будто это сломает меня окончательно. Закроет дверь в мир музыки. А без музыки не станет и меня.

Я размышляю обо всем этом отстраненно, без паники, сожаления или страха.

Я принимаю это, глядя на небо.

По нему, между двумя едва тлеющими звездами, летит еще один самолет - все выше и выше. Я смотрю на него и думаю: куда он летит? В большой мегаполис, в старинный европейский город, на теплые острова?

Мне хочется, чтобы верным оказалось мое последнее предположение - у моря всегда хорошо.

Я никогда не летала на самолете, и сегодня мне очень хочется оказаться на его борту и взмыть в небо. Может быть, однажды у меня получится сделать это.

Рядом со мной садится Майк, держа в руках акустическую гитару - не знаю, зачем она понадобилась ему.

- Не хочешь пойти спать? - спрашивает он. Майк решил, что должен заботиться обо мне, потому что я напоминаю ему младшую сестру.

- Скоро пойду, - отвечаю ему я.

- Завтра нам рано вставать, а ты и твой голос должны отдохнуть, - говорит он. - Волнуешься?

Его вопрос заставляет меня улыбнуться.

- Из-за чего?

- Из-за концерта. Если честно, даже мне немного не по себе - хотя я всего лишь басист, и мое дело - просто играть в сторонке, - признается Майк.

- Нет, я не волнуюсь, - отвечаю я. - Уверена, что все пройдет хорошо.

Я действительно в этом уверена. Мы столько репетировали, что иначе просто и быть не может.

- А злость? - вдруг задает он еще один вопрос. - Ты злишься?

- На кого?

- На Диану. На несправедливую жизнь. На саму себя. Ты отдала ей свой голос. Она стала популярной только благодаря тебе, - хмурится Майк.

- Нет, - качаю я головой. - Я больше не злюсь. Я... Как это называется? Принятие? Я приняла это. - Мне становится смешно, и я толкаю Майка в бок. - Эй, не кисни, приятель! Ты же профи - отыграешь завтра на уровне!

Он улыбается.

- Дай ее мне, - прошу я гитару вдруг. Майк тут же выполняет мою просьбу.

- Она настроена, - только и говорит он.

Я привычно прижимаю корпус гитары к себе. Пальцы левой руки обхватывают гриф, пальцы правой ложатся на струны. Несколько простых аккордов, и я понимаю, как чисто и правильно звучит инструмент. Звук такой насыщенный и яркий, что я не могу остановиться. И играю, играю, играю, глядя в ночное небо.

Я исполняю одну из своих старых вещей, о которых даже забыла - но пальцы помнят. И думаю о том, что поступила правильно. Наверняка в этом черном небесном поле собирают светящиеся цветы бабушка и дедушка, и я уверена - они знают, что я поступила верно - спасла тетю и брата. А музыка - музыка всегда будет со мной. Как и любовь к Дастину.

Я действительно спокойна.

Когда я заканчиваю играть, понимаю, что на моих губах - полуулыбка.

- Завидую твоему таланту. Ты удивительный человек, Санни, - качает головой Майк.

- Почему? - спрашиваю я.

- Слишком сильная, - говорит он и дружески хлопает меня по плечу. - Не знаю, что бы я делал, окажись на твоем месте.

- Идем спать, - отвечаю ему я. - Уже совсем поздно.

И мы уходим каждый в свою комнату: я - в небольшую спальню, в которой кроме меня никого нет, Майк - в спальню, которую он делит еще с двумя парнями. Все мы в последние дни просто живем на студии - тут куча наших вещей и все удобства.

Я закрываю глаза с мыслью о том, что мне просто нужно пережить завтрашний день. И следующую ночь я проведу уже не здесь, а дома - нам обещают двухнедельный отпуск.

Утром за мной заезжает Джессика - возможно, у миссис Мунлайт паранойя, и она хочет, чтобы я всегда была в поле ее зрения. Кажется, она боится, что все может пойти не так - например, я сбегу прямо в день концерта. Меня это веселит - я-то знаю, что никуда не сбегу. Мои тетя и брат - заложники этой фантасмагорической ситуации.

Я принимаю душ и привожу себя в порядок. Заплетаю волосы в длинную косу, надеваю темно-синие джинсы, майку, фланелевую рубашку, кеды. Чуть помедлив, цепляю на шею подарок Дастина - мой счастливый кулон. И, взяв гитару, иду к машине Джессики. На улице тепло, влажно и светло. А на душе ощущение, что я что-то забыла. Что-то важное. Но мои мысли слишком заняты предстоящим концертом, чтобы понять, что именно.

- Зачем тебе гитара? - спрашивает Джессика. Сегодня она вновь во всем черном - брючный костюм, туфли, солнцезащитные очки. Однако надо признать, что этот цвет ей идет.

- Хочу забрать ее домой, - отвечаю я.

Она только пожимает плечами. И мы садимся в машину.

- Как настроение? - весело спрашивает она.

- Обычное, - отвечаю я.

- Странно, - ухмыляется Джессика. - Диана сегодня билась в истерике. Если сосчитать, сколько посуды она перебила, получится двухзначная цифра.

Вот значит как. Диана боится. Нет, вернее, так: с ума сходит от страха. Мне кажется, что я чувствую ее страх даже на расстоянии. Но, как ни странно, я понимаю ее. Наверное, если бы мы были подругами или хотя бы просто хорошо общались, я бы написала ей что-то вроде:

«Эй, Ди, не волнуйся! Мы все сделаем как надо!»

Но мы не в таких отношениях. Я просто сделаю свою работу и уеду, оставив ее купаться в лучах славы.

- Я должна отвезти тебя в «Скай-Арену» - скоро начнется проверка звукового оборудования и аппаратуры, - говорит Джессика, уверенно держа руль. - Как там это у вас называется?

- Саундчек, - подсказываю я.

- Да, точно, саундчек. Как твой голос? Все нормально? - спрашивает весело Джессика. - Сегодня мне было велено стать твоей персональной нянькой.

- Думаю, мой голос в порядке, - отвечаю я с улыбкой и касаюсь шеи. - Я еще не распевалась - с самого утра этого не стоит делать. Но, мне кажется, все хорошо. К тому же вчера меня осматривал доктор, сказал, что все отлично. - Это очередная прихоть миссис Мунлайт. Возможно, ей кажется еще и то, что в день X я потеряю голос. Именно поэтому на стадионе сегодня будет присутствовать фониатр - на всякий случай.

- Как думаешь, - вдруг задумчиво спрашивает Джессика, - почему к Диане не возвращается голос?

Я пожимаю плечами.

- Прошел год. Она должна была давно восстановиться, верно?

- А хочет ли она восстанавливаться? - вопросом на вопрос отвечаю я.

- Как знать. Эмма рвет и мечет - считает, что во всем виноват фониатр, назначивший неправильное лечение.

- Диане нужен психотерапевт, а не фониатр, - говорю я. - Впрочем, не мое дело. А почему ты спрашиваешь? Она тебе нравится? - смеюсь я. Джессика улыбается уголком узких губ.

- Она хорошенькая, но не в моем вкусе, - усмехается Джессика. - В моем вкусе такие, как ты. Горячие и решительные.

И она подмигивает мне. Я снова смеюсь - знаю, что ей нравится меня подкалывать.

- На самом деле я пытаюсь просчитать, что может случиться дальше, - продолжает Джессика. - Для этого я должна быть в курсе всего.

До меня вдруг доходит, что она может использовать информацию о том, что у Дианы нет голоса, для того, чтобы в дальнейшем иметь преимущество над Эммой Мунлайт - ведь Джессика в лагере Аарона Мунлайта. Мне становится не по себе. Возможно, Джессика так добра со мной, потому что хочет перетянуть на свою сторону, когда в «Крейн Групп» начнется «переворот». Но я все же хочу думать, что между нами есть хотя бы какое-то подобие дружбы.

Джессика словно читает мои мысли.

- Однажды мы все-таки станем у руля, - говорит она, уверенно глядя на дорогу. - И тогда я тебе помогу, малышка. Подожди немного.

- Мне интересно, насколько ты железная, - отвечаю я. - Не каждый бы смог обманывать такую, как Эмма Мунлайт.

- Но ты ведь тоже делаешь это, - откликается весело Джессика. - Подумай, насколько железная ты.

Нашу беседу прерывает звонок, и Джессика цепляет гарнитуру, чтобы ответить на него. Ее разговор с неизвестным собеседником короткий и заканчивается тем, что Джессика резко разворачивает машину.

- Придется сделать круг, - говорит она раздраженно. - Я кое-что забыла в доме Мунлайтов.

- Что же? Документы?

- Свой второй телефон, - цедит она с отвращением, - личный. Там есть фото, которые не должны видеть посторонние.

- С подружками? - спрашиваю я.

- С сестрой и племянницей. Естественно, без Аарона, но я должна перестраховаться, - сжимает сильнее руль Джессика. - Он выпал у меня из сумки с документами сегодня утром и закатился под диван - кто-то из горничных нашел. Дьявол! - бьет она по рулю.

- Все в порядке. Сейчас ты просто его заберешь, и ничего страшного не произойдет, - успокаиваю ее я. Джессика ужасно зла из-за своей оплошности.

Мы на скорости влетаем на территорию особняка Мунлайтов. Джессика паркуется неподалеку от сада, велит мне сидеть в машине и убегает.

Я смотрю на роскошный особняк задумчивым взглядом - он все такой же прекрасный, как и год назад. И сад вокруг чудесен - наверное, скряга-хозяин все-таки нанял хороших садовников. Издалека видно кусты роз: белых и красных.

Я открываю дверь машины и пытаюсь почувствовать цветочный аромат, но воздух пропитан солнечной пылью и чем-то неуловимо-горьким.

Мне вспоминаются розовые кусты у дома бабушки и дедушки. Запах моря и аромат роз - так пахнут мои воспоминания. Во время отпуска я поеду в родной городок - за домом присматривают соседи, но нужно прибраться там. И сходить на кладбище.

Я погружаюсь в свои мысли и не сразу вижу, как из-за подстриженного кустарника появляется мужчина лет шестидесяти с наполовину седыми волосами и смутно знакомым лицом. Он катит перед собой пустую тележку со срезанными белоснежными розами. И лицо его ужасно недовольно. В какой-то момент тележка перестает катиться, останавливается, и мужчина сердито пинает колесо.

Я вдруг улыбаюсь - это же мистер Бин, тот самый ворчливый помощник повара, которого год назад заставили ухаживать за розами. Господи, они до сих пор отправляют его из кухни в сад!