Небесная музыка. Солнце

Лилит не умолкает - с горящими глазами задает вопрос за вопросом, а Октавий отвечает ей. Он рассказывает о составе и конфигурации ударных установок, говорит что-то об истории инструмента, показывает звучание - в его ловких пальцах палочки словно живые. Лилит с удовольствием наблюдает за Ричардом - когда он рассказывает о своем инструменте, словно становится другим, каким-то ей совсем незнакомым. Оживает, сияет. И даже улыбка у него другая.

- Сладкий, а почему барабанщики часто выступают в наушниках во время выступления или во время записи? - живо интересуется Лилит, замечая наушники.

- На студии включают метроном, чтобы записываться ровно, - отвечает Октавий. - На живых выступлениях - тоже. Но помимо этого звукрежи подают в наушники то, что играют другие музыканты, потому что их может быть банально не слышно. И «подмешивают» клик, барабаны...

- Что такое клик?..

- Запрограммированный метроном. Давай, Лил, попробуешь сыграть свой первый бит, - смеется Октавий. - Это совсем просто. Так, бери палочки. Нет, ты взяла слишком близко к концу, пальцы должны быть выше.

Он поправляет палочки в руках Лилит, будто бы терпеливый учитель, и объясняет, что делать. Сначала Лилит учится стучать одной палочкой по хэту - при этом Ричард заставляет ее считать вслух до четырех, потом второй палочкой - по малому барабану, а затем объединяет удары. По крайне мере, пытается сделать это - у нее плохо получается управляться обеими руками. Когда же музыкант говорит ей начать нажимать на педаль баса, Лилит совсем сбивается. У нее совсем не получается поймать ритм.

Октавий только смеется, слушая ее игру. Лилит надувает губы и заявляет, что раз ему так весело, то пусть он покажет экстра-класс. Октавий легко соглашается. Он закатывает рукава рубашки - сегодня они вновь были у его матери на вечеринке, - и садится за установку, моментально преображаясь. Нет больше скучающего красавчика, появляется увлеченный своей игрой барабанщик, каждое движение которого выверенное и четкое.

Лилит смотрит на него с упоением, вдруг как-то резко осознавая, что Сладкий - не просто ее бывший кумир, воплотившаяся мечта, которая некогда был секс-символом подростков, он - музыкант. Талантливый. Сильный. Настоящий. Как Санни. И выражение его лица точно такое же, как и у Санни, когда она берет свою гитару в руки и начинает перебирать струны.

Лилит смотрит на Октавия с теплой улыбкой. Он хорош. Действительно хорош, хоть она плохо разбирается в музыке. Лилит не понимает, как Октавий физически успевает ударять по всем этим тарелкам, бочкам, томам, не понимает, как он не сбивается с заданного темпа. Она наблюдает за каждым его движением и видит, как напрягаются мышцы на его предплечьях. А еще видит свет в глазах. И это ее почему-то радует.

Когда Октавий заканчивает, напоследок ударяя палочкой по звонкой тарелке, Лилит хлопает в ладоши, а он улыбается.

- Как тебе?

- Понравилось, - искренне отвечает девушка. - Ты талантливый, Ричард. Очень.

- Не зря ушел из «Пепельных цветов»? - усмехается музыкант, подходя к Лилит.

- Не зря, - качает она головой. - Ты правильно сделал. Талант нельзя зарывать в землю.

Ричард обнимает ее.

- Моя подруга такая же, - говорит вдруг Лилит, уткнувшись носом в его грудь.

- Рыжеволосая? - уточняет Октавий.

- Да. Санни. Она играет на гитаре. И это что-то невероятное. Иногда душу вынимает. А когда поет...

Завершить фразу Лилит не успевает - вновь звонит ее телефон. И вновь неизвестный номер.

- Как достал, - хмурится девушка, отстраняясь.

- Кто это? - спрашивает Октавий.

- Не знаю. Какой-то идиот, который постоянно звонит и молчит. Бесит!

- Дай-ка мне, - вдруг решает Октавий и выхватывает телефон из руки Лилит. - Слушаю, - говорит Октавий. - Эй! Хватит молчать. Или ты думаешь, я не пробью номер, приятель? Сбросили, - возвращает он телефон Лилит.

- Зачем ты это сделал? - удивленно спрашивает она.

- Не хочу, чтобы тебе звонили левые парни.

- Парни? - хихикает Лилит. - Почему ты думаешь, что это парень?

- А кто еще может звонить, молчать и возбужденно дышать в трубку? - веселится Октавий. - Лил, наверняка ты пользуешься популярностью. Ты красивая.

Она только смеется в ответ. Лилит знает, что хорошо выглядит, но слова Октавия заставляю чувствовать себя не просто красивой - прекрасной.

- А сыграй что-нибудь еще? - просит девушка.

И Октавий снова садится за установку. Его музыка не такая, как музыка Санни. В ней нет столько воздуха, легкости и света. Она чужая и громкая, мощная и скоростная - Лилит не успевает следить за его движениями, с жесткой манерой игры, но объемная. Эта музыка темная, она с головой наполняет Лилит. Ей кажется, что сам Октавий растворяется в этой музыке - на его лице столько эмоций, что впервые Лилит любуется не внешней его красотой, а внутренней. Октавий прекрасен. В какой-то момент Лилит думает, что в этой комнате нет ничего, кроме барабанного ритма и их самих тоже нет - они стали частью музыки.

Завершающие яркие удары - и Октавий заканчивает играть, эффектно подбрасывая палочку и ловко ловя ее. Лилит аплодирует.

- Нереально! Вживую это выглядит круче, чем на видео! - говорит она, не уточняя, что пересмотрела все видео с ним на Ютубе.

- Ты смотрела видео со мной? - уточняет Октавий с улыбкой.

- Смотрела, - признается Лилит. - Конечно, в «Пепельных цветах» ты был главным красавчиком, но в «Лордах» - ты главный музыкант. Правда. Нет, ты думаешь, я шучу? Серьезно.

- Тебе понравилось? - удивленно спрашивает Октавий.

- Да, - энергично кивает она. - Я не понимаю твою музыку, но она мне нравится.

- И какая она, моя музыка? - интересуется он.

- Напористая, объемная, темная, - не задумываясь, отвечает Лилит.

- Темная? - приподнимает бровь Октавий.

- Когда я слушаю Санни, я вижу свет - много солнечного света - и чувствую легкость. А когда я слушаю тебя, я вижу тьму, ночную, прохладную, и чувствую дрожь - как будто бы вот-вот затянет в торнадо.

- Интересно, - потирает подбородок Октавий. Таких вещей ему никто не говорил. Он слышал, что его партии были жесткими и скоростными, слышал много слов о своей технике - и хороших, и плохих, но никто еще не заявлял, что его музыка - это тьма. Забавно.

- Это плохо? - спрашивает он задумчиво.

- Почему плохо? - пожимает плечами Лилит. - Тьма - это тоже свет.

- Да? - смеется Октавий. Ему нравятся ее слова.

- Да. Темные объекты поглощают видимый цвет. Но поскольку видимый свет, как и другая любая энергия, не может быть создан из ничего или уничтожен, то он преобразовывается. Темные объекты испускают энергию в виде инфракрасного излучения. Эта штука выглядит черной, - указывает Лилит на гитарный усилитель. - Но на другой частоте, которую мы не видим, она яркая. Тьма - это тоже свет, - повторяет девушка с улыбкой, глядя на Октавия.

- Какие познания, - усмехается тот.

- Я любила физику, - пожимает плечами Лилит. - Вообще, мне нравилось учиться в школе, но мне не нравились люди, поэтому я часто прогуливала. Но в класс физики приходила всегда. И даже как-то решила, что если не смогу стать актрисой, то поступлю в колледж и стану учителем физики.

- Ты была бы очень соблазнительным учителем, - улыбается Октавий. - Я тоже много пропускал.

- Ты был идолом подростков, - смеется Лилит. - Наверняка ваш директор был в восторге, что в школе учится сам Ричард из «Пепельных цветов», и велел учителям особо тебя не трогать.

- Это было до того, как я стал играть в группе, - отвечает Октавий. Он идет обратно в гостиную, чтобы наполнить бокалы, и Лилит шагает следом. - Я учился в престижной школе для мальчиков, но меня там не особо любили. Был тихим, застенчивым и не мог как следует постоять за себя. Друзей у меня не было. И желания ходить в школу - тоже. Поэтому я часто сбегал.

- Они тебя... обижали? - осторожно спрашивает Лилит.

- Ну да, я был изгоем, - пожимает плечами Октавий.

- Разве они не знали, кто твоя мама? - удивленно спрашивает Лилит. Элинор Фелпс - одна из самых ярких и влиятельных звезд страны уже лет тридцать. Во всем мире ее обожают. Как ее сына могут сделать изгоем?!

- Знали, - ухмыляется Октавий. - Поэтому особо не любили. Они были сыновьями политиков, бизнесменов и аристократов, а я - сыном певички, которую их отцы приглашали на праздники.

Лилит хмурится. Ей жизнь богатых детей всегда казалась слаще сахара. Ведь есть деньги - а значит, есть все.

- Правда, все изменилось, когда в школу пришел Аарон Мунлайт. Он был старше меня, но мы общались - его отец и моя мать дружат. Несколько слов Аарона - и меня перестали замечать. А потом я начал заниматься музыкой и почти не посещал школу.

- Значит, твое детство было не таким уж и безоблачным? - спрашивает Лилит, пока Октавий достается из холодильника содовую.

- Сам виноват, - усмехается Октавий. - Надо было уметь драться. Но мама всегда говорила мне, что настоящий мужчина должен уметь решать конфликты не кулаками, а словами.

- Твоя мама права, - замечает Лилит. Она не любит, когда споры решают физической силой.

- Иногда ты слишком сильно напоминаешь ее, - говорит Октавий и наполняет бокал Лилит дорогим ароматным вином, но девушка не спешит его пить.

- Чем же?

- Поведением. Рассуждениями. Некоторыми жестами, - отвечает он. - Я давно заметил.

- Твоя мама классная. И я бы хотела быть на нее похожей. Хотя я немного ее боюсь, - признается в порыве откровенности Лилит. - И мне все время кажется, что она вот-вот все поймет. Что мы никакая не пара, и что я - не дочь посла, а обычная студентка - без денег, но с большими амбициями. А можно мне тоже содовую? Если честно, во рту горечь от этого вина, - смущенно признается она.

- Не беспокойся на этот счет, Лил, - отмахивается Октавий и наливает ей шипящий напиток. - А каким было твое детство? Почему ты не любила одноклассников?

- В старшей школе они стали считать меня ненормальной, - смеется Лилит. - Я ведь была помешана на театре и плевать хотела на их тусовки на озере и вечеринки у кого-нибудь дома. А еще я ходила во всем черном, и они думали, что я - гот. А мне просто нравился черный цвет. Но я умела ставить их на место. Никто не трогал меня и моих друзей. Жаль, что мы теперь не общаемся, - вздыхает она. - Все разъехались по стране. В нашем городке нечего делать молодежи. Хотя родители хотели, чтобы я стала учительницей младших классов - выучилась и вернулась. Им казалось, что эта профессия дает какую-никакую стабильность. А я мечтала блистать на сцене.

- И поступила в Хартли, - задумчиво произносит Октавий. - Сложно учиться?

- Сложно, - закатывает глаза Лилит. - И ужасно дорого - не все получают такую стипендию, как моя Санни. Но ты бы видел, как я прыгала и кричала, когда узнала о зачислении!

Лилит эмоционально рассказывает Октавию о своей учебе в Хартли. У нее это получается ярко и весело - слушать ее одно удовольствие. И Октавий будто заново знакомится с Лилит - ее привычный кукольный образ рушится, и он видит живую девушку с подвижной мимикой и выразительными жестами. Почему-то Лилит напоминает ему итальянок, и он даже спрашивает, нет ли у нее в роду итальянцев, на что Лилит отвечает - ее бабушка приехала с Сицилии.

- А хочешь, я сделаю тебе мохито? - спрашивает вдруг Лилит, прерывая рассказ. - Я обожаю мохито. А алкоголя у тебя море.

- Сделай, - соглашается Октавий.

Они достают белый ром, еще одну бутылку содовой, колотый лед и веточки свежей мяты, правда, лайм приходится заменить лимоном. Пока Лилит занимается приготовлением коктейля, она продолжает рассказывать об учебе в Хартли, а Октавий внимательно ее слушает, сидя за барной стойкой. Потом они сидят друг напротив друга и пьют мохито. Лилит достает мороженое и ест его пластиковой розовой ложечкой. Вторую ложечку из комплекта - голубую - она отдает Октавию. И тот впервые в жизни ест с кем-то мороженое из одного ведерка. Потом приходит его черед говорить. И Октавий рассказывает о забавных случаях, происходивших с ним на гастролях.

Они не замечают, как проходит несколько часов. И лишь потом осознают, что это первый совместный вечер, который закончился не постелью, а разговорами. Октавий не жалеет об этом - было интересно.

- Если ты хочешь спать, Лил, - говорит он, - выбирай любую комнату.

- А можно я выберу твою? - тут же спрашивает она. - Ну, просто, понимаешь, на твоем плече спать удобно.

- И жарко, - замечает Октавий.

- Ты не любишь обнимашки?

- Я не люблю, когда на мне целую ночь кто-то лежит, закинув свои руки и ноги на меня, - морщится он.

- Я буду спать на другом краю кровати, - обещает Лилит.

- Нет, - остается непреклонным Октавий.

- Мы положим между нами одеяло.

- Нет.

- Я расскажу тебе сказку на ночь.

- Нет.

- Сделаю массаж...

- Это уже интереснее.

- Ах, ты ж мой Сладенький, - тянет к его щекам руки Лилит. Иногда ей безумно хочется потискать этого человека, будто плюшевого песика.