Небесная птаха

— Мохито, дайкири, «Маргарита», — засмеялась Мирабель. — Странно, что ты говоришь о наркотиках. Неужели я похожа на человека, у которого нет мозгов?

— Иногда ты выглядишь достаточно болезненной, — заметил Дик. — Я просто спросил. Продолжай.

— Ничего опасного мы не делали… Просто отрывались. Получали удовольствие от жизни. Наши с сестрой дороги как-то разошлись… Нет, иногда мы встречались. Время от времени я подбрасывала ей денег. Но разговоров по душам и прочего у нас давненько не было. Впрочем, мой рассказ не о ней.

— Да. Ты хотела рассказать о муже. Что там с ним вышло не так?

— Он спас мне жизнь, а я не смогла спасти жизнь ему, — тихо проговорила Мирабель.

— Ясно. Да, невесело. Он что, вытащил тебя из-под колес грузовика или заплатил выкуп бандитам?

Мирабель сверкнула на него неожиданно грозным взглядом:

— Вовсе нет! Не шути так. Просто я заболела. Начала чувствовать себя все хуже и хуже. В один прекрасный день я загремела в госпиталь.

— И каков же был диагноз?

— Пневмония. Она началась как-то сразу и остро. Я не видела к этому никаких предпосылок. Не простужалась, не пила коктейли со льдом в большом количестве, не спала на холоде. Сначала мне показалось, что это грипп. Но температура все повышалась, мне становилось все хуже…

— И что? Разве медики не смогли тебе помочь?

— Я пережила криз, но лучше мне почему-то не становилось. Я словно зависла в одной точке — ни выздоровления, ни существенного ухудшения. К тому же…

— Да?

Мирабель глубоко вздохнула:

— Никто из моих так называемых друзей не стремился навещать меня, как-то помочь или хотя бы поддержать. Один раз вся компания завалилась ко мне в палату. Они принесли апельсины и содовую.

— И больше не появлялись? — Дик не поверил своим ушам.

Мирабель с горечью усмехнулась. Казалось, она уже не удивляется этому факту, скорее он ее забавляет.

— Да. Я много размышляла над этим…

— Ты не должна винить себя, — прервал ее Дик. — Я их не оправдываю. Но это можно понять. Мало кто любит докторов, капельницы и таблетки. Мало кто хочет по доброй воле сталкиваться с этим, пока это не заденет его самого… или же его близких.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать. Но тогда я не сразу поняла одну вещь: если ты тусуешься с кем-то, если заезжаешь за ним или к нему в час ночи, если вы выпили вместе больше сотни мохито, это еще не означает, что вы стали близкими людьми или добрыми приятелями…

Дик подбадривающе улыбнулся и коснулся холодной руки Мирабель. Она продолжала:

— Оказывается, если ты красивая, веселая, забавная, можешь поддержать беседу, обладаешь вкусом и имеешь свой стиль — совсем не обязательно тебя хотят видеть своим другом. Я была… да, кажется, я была одним из атрибутов тусовки. И вот это действительно горько. Вся жизнь словно осталась за стерильными стенами больницы. Она как будто остановилась. Может, я потому и не поправлялась, что мне не к кому было возвращаться. Тогда-то и появился мой будущий муж…

— Ты хочешь сказать, что это Канингем вытащил тебя из больницы?

— Разве я называла тебе его имя? — удивилась Мирабель.

Дик смутился:

— Я… Я не помню. Может быть, Рон говорил?

— Может, и говорил, — согласилась Мирабель. — От него чего угодно можно ожидать. Так вот, появился Канингем. Он был врачом в больнице… Ой, не врачом — стажером! Приносил лекарства, проверял мое состояние. Потом я поняла, что для дежурных посещений врача он слишком часто заглядывает ко мне. Начались символические букетики цветов, незаметные для окружающих. Я пожаловалась ему, что до смерти хочу шоколада — и он принес его мне. После своих дежурств он стал оставаться со мной. Он даже читал мне вслух… А потом стал рассказывать о себе. О том, что происходит за стенами больницы. Только потом я поняла, что он на самом деле рассказывал не о себе… Он рассказывал о том, как интересно и весело жить. Своего рода терапия… День за днем — хорошие новости, забавные детали. Он пересказывал мне фильмы, выходящие на экран. Говорил, на каких был концертах, какие видел спектакли. Постепенно — я даже не заметила, когда именно — я захотела все это прочесть, увидеть и попробовать сама.

— Одним словом…

— Одним словом, я поправилась. И меня выписали. Но при этом очень рекомендовали мне как можно больше бывать на свежем воздухе, на природе. Загазованный воздух Нью-Йорка и даже нью-йоркских скверов, говорили врачи, это профанация. Это не то, что мне нужно. Хотели направить в какой-нибудь пансионат для дальнейшего восстановления…

— И что же произошло дальше? — спросил Дик, видя, что Мирабель призадумалась, все глубже погружаясь в волны собственных воспоминаний.

Она невесело улыбнулась:

— Дальше все было неожиданно… Канингем сказал, что не нужны никакие курорты и пансионаты. Он взял и увез меня сюда, в этот городок…

— Что правда, то правда — воздух тут и впрямь хороший. И природа не так загрязнена, как в других штатах… Но откуда у стажера было столько денег на этот дом?