Небесная река

Мы занимались изучением мегаструктуры уже несколько месяцев, и все это время «геймеры» продолжали анализировать электрическую схему, которая управляет системой рельсов. Они обнаружили объекты, которые можно обойти, и переконструировали детали, которые можно заменить нашими. К сожалению, в итоге мы не могли быть уверены в том, что активирование лифтов не включит где-то сигнализацию. Поэтому нам все равно пришлось ехать к внутренней оболочке по одному, в маленьком беспилотнике-«шахтере».

«Геймеры» пригнали пару беспилотников, чтобы они забурились в реголит и добрались до рельсового пути. Теперь они же будут перевозить членов экспедиции. Как я уже упоминал, потеря двух «мэнни» станет для нас провалом.

Все еще держась за трос, мы пошли по траншее. Заканчивалась она сложной конструкцией из структурных балок и чем-то вроде магнитных направляющих, расположенных вдоль рельсов. На изучение мегаструктуры мы потратили столько времени и так часто устраивали «мозговые штурмы», что теперь знали о ней не меньше, чем о наших собственных кораблях.

– Народ, вот еще одна тонкость, – сказал Гэндальф. – Проходить придется по одному. Вероятность того, что лифты включатся, крайне мала, но если это произойдет, то мы почти наверняка кого-нибудь потеряем. Даже если бешено мчащийся лифт не задавит вас, его направляющие, скорее всего, выведут беспилотник из строя. Так что сожмем ласты на удачу.

– Ха-ха, – ответила Бриджит. – Это не ласты.

Ну да, конечно, любой биолог возмутился бы, услышав такое.

Мы продолжили двигаться в том же порядке, что и раньше, поэтому в механизме я оказался первым. Ничего особенного: залезай, подожди, пока закроется люк, не дай клаустрофобии одолеть себя (шкафчик по сравнению с этим показался бы огромным залом), дождись, когда беспилотник долетит до терминала лифта. Смыть, повторить.

Полет привел меня в ужас, потому что я чувствовал себя, как мешок с картошкой. Если что-то пойдет не по плану, я превращусь в кучу металлических опилок, даже не успев что-то сообразить. Беспилотнику нужно лететь по тщательно просчитанной полукруглой траектории с радиусом в пятьдесят шесть миль, не отклоняясь от нее более чем на полметра, и одновременно ускоряться с нуля до тысячи девятисот пятидесяти миль в час. Как два пальца.

Прошло минуты две, и вдруг раздался лязг. «Твою мать!» – заорал я. Но я находился в космическом вакууме, а там никто не слышит, как ты материшься.

– Что это было, черт побери? Я умер? – спросил я.

– Прости, Боб, – ответил Гэндальф. – Ошибочка в расчетах. Ты задел одну из опор, и у беспилотника краска слегка облупилась.

– А его груз слегка обделался, – буркнул я себе под нос.

Прошло несколько вечностей, и наконец дверь грузового отсека открылась. Я вышел на ту же платформу, которую уже видел раньше с помощью беспилотников-«шпионов».

– Я на месте, – объявил я, хотя необходимости в этом, скорее всего, не было.

Беспилотник уже взлетел и отправился за следующим пассажиром. Два беспилотника в шахте не разминутся, так что операция будет идти медленно. Во мне одновременно усиливались ужас и скука.

Нам пришлось использовать ручное управление шлюзами, поэтому на циркуляцию воздуха ушло много времени. Пройдя через шлюз, я оказался в том же длинном коридоре, где висели надписи, предупреждающие идиотов об опасности. Я усадил своего «мэнни» на пол и начал читать служебные журналы.

Прошло еще часа два, и наконец все мы были в сборе. Ужас и скука. Я беззвучно подал знак, и мы двинулись по коридору.

– Гэндальф, какие-нибудь конкретные инструкции есть? – спросил я.

Он должен был следить за нашими видео- и аудиотрансляциями, и поэтому знал, где мы.

– Нет, – ответил Гэндальф. – На аварийной лестнице датчиков сигнализации нет. Насчет лифтов я не уверен. Вы, конечно, можете проверить.

С одной стороны, лестница, скорее всего, более безопасный вариант. С другой стороны, они пролетели на беспилотнике-шпионе по лестнице, и оказалось, что до самого верха двадцать этажей. Это было слишком похоже на урок физкультуры.

Но если нас поймают на данном этапе, то это будет не только огромный провал, но и страшный позор. Тяжело вздохнув, я направился к лестнице.

Десять минут спустя мы добрались до верхнего этажа. Я приоткрыл дверь и выглянул наружу: никаких охранников, беспилотников или орков. Мы выскользнули с лестничной площадки и, как один, остановились, чтобы осмотреться.

Фойе было огромным, а фасад поражал воображение. Все здание построили с таким расчетом, что очень-очень много квинланцев будут входить в него и выходить одновременно. Это, конечно, не Центральный вокзал в Нью-Йорке, но, тем не менее, полномасштабный транзитный центр. Высокий потолок, что-то вроде искусственного мрамора на полу, скульптуры, а на стенах – картины. Чего-то совершенно абстрактного я не увидел, но квинланцы явно любили добавить изюминку к своему реализму, и в результате их картины напомнили мне работы Эшера и Дали. А их скульптуры – простые по форме, но богато украшенные, – были похожи на искусство индейцев Тихоокеанского побережья Северной Америки.