Небесная тропа

– Терпеть не могу бессмысленного сопротивления, – фыркнул Фарн. – За тобой, дорогуша, еще два глотка. – Повернувшись к столу, он взял стакан. – Самое большое наслаждение – подчиниться сильной воле. Ненавидя, через силу, но подчиниться. И тогда вся твоя ненависть мгновенно переплавится в самую пламенную, самую преданную любовь. Что может быть слаще и значительнее этого, скажи мне, скажи, пока ты еще не умерла?!

Танчо хотела ответить, но не могла – язык не желал ворочаться во рту. Но ответить довелось не ей: дверь распахнулась, и в комнату влетел ЭРик. Одним прыжком он очутился возле Фарна, метя тому в сердце черным закопченным шампуром. Но белоголовый легко увернулся от удара. Из рукава его пиджака вырос огромный саблевидный коготь и нацелился ЭРику в горло. Но и Фарн промахнулся. Коготь впился в стену. Посыпалась штукатурка. Но тут же взметнулся второй коготь, готовый снести нахальному юнцу голову.

Танчо наконец стряхнула оцепенение, схватила со стола коробку с талисманом и, повинуясь внезапному наитию, приложила ее к спине белоголового. Клубы серного дыма с шипением повалили во все стороны, Фарн содрогнулся от боли и упустил добычу – лишь чуть-чуть зацепил ЭРика, коготь содрал кожу со скулы.

– Беги! – закричал ЭРик девушке. – Заклятие снято. Беги!

Танчо, прижав коробку к груди, бросилась вон из комнаты. За ней, визжа, как сирена, мчалась Светка.

– Вернись! – крикнул вслед Фарн. – Или ты пожалеешь!

– Что тебе нужно от нас? – орал ЭРик, выставив вперед шампур и отирая свободной рукой лицо. – Хочешь отомстить? За что?

– За ту дурацкую шутку, что сыграл твой дед! – Фарн вновь попытался достать ЭРика когтем, но лишь рубанул пустоту.

Но при этом ЭРик подался в сторону, и путь к двери оказался свободен. Фарн тут же метнулся в коридор. Чертыхаясь, ЭРик бросился за ним. Куда там! Фарн исчез так мгновенно, как умел это делать только он.

– Удрал через соседнюю квартиру, – предположил Плевок.

Пес успел подняться и теперь, пошатываясь, выбрался в коридор. Огромные лапы его расползались в стороны, как у малого щенка.

– Тебе здорово досталось, – посочувствовал помощнику ЭРик.

– Да уж, раны придется долго зализывать, – вздохнул пес.

Глава 14

Он стоял на колоннаде Исаакиевского собора, смотрел на серые безоконные изнанки домов и не узнавал прежние нарядные дворцы. Город, как женщина в нарядном платье, а под платьем – грязное и рваное белье. Двое иностранных туристов, поднимавшихся вместе с ним, вдоволь нащелкав фотографий с высоты, ушли; ЭРик остался один. Ждал, вглядываясь в тусклое, подернутое серой пеленой облаков небо.

Он простоял на колоннаде уже часа два и почти не удивился, когда увидел, как по узенькой железной лесенке, опасливо ступая, к нему поднимаются трое: впереди Гребнев, за ним Анастасия в знакомой черной пелерине и, наконец – Шайтаниров.

– Что ты здесь делаешь? – крикнул Гребнев раздраженно.

– Жду свой трамвай, – ответил Эрик.

– Что-что?

– Когда трамвай появится, я прыгну в него и вернусь в мир восемнадцатого года. Пока я не узнаю, за чем охотился Фарн и что было спрятано в квартире, где мы побывали утром, я ничего не смогу сделать.

– В этом что-то есть, – кивнула Анастасия.

– Что есть?! – взорвался Гребнев. – Он просто сиганет вниз и разобьется. Мы же с вами знаем, что он самозванец. Вдохновенный, восторженный самозванец! Нет, нет, я ничего не имею лично против него. Если Ольга Михайловна верит, что это тип – ее сын, пусть верит. Я согласен. Но зачем прыгать вниз, чтобы доказать…

– Я ничего не доказываю, – покачал головой ЭРик. – Я хочу узнать тайну Перунова глаза.

– Никакой тайны нет! – заорал, выходя из себя, Гребнев.

– Погодите! – вмешался в разговор Шайтаниров. – Я могу вам помочь.

– Как? – насмешливо спросил ЭРик

– Вы что, не видите? Я же теперь Кайрос!

Шайтаниров задрал штанину и показал пестрые крылышки на щиколотках, потом затряс заушными крылышками и наконец, повернувшись спиной, представил на обозрение огромные сложенные крылья с жидким оперением. Маховые перья явно не удались. И, чтобы не потерять подъемной силы, Шайтанирову пришлось вырастить к тому же и перепонки, как у летучей мыши. Надо еще добавить, что прическа его тоже: затылок был чисто выбрит, а спереди торчал длинный вихор черных и белых волос.

– Ну как? – самодовольно усмехаясь, спросил Шайтаниров.

– Что-то я не понял, кто ты такой. – ЭРик даже не пытался скрыть улыбку.

– Я – Кайрос, бог счастливого случая. Кто ухватит меня за чубчик, тому привалит удача.

– Что-то я не слышал про таких богов, – фыркнул Арсений.

Кайрос-Шайтаниров нахохлился от обиды.

– Это греческий бог. Кайрос – это тот неповторимый момент, когда усилие одного человека совпадает с велением Судьбы. Я – поклонник гармоничного мира Эллады и ее небожителей. Монотеизм сделал человека слишком зависимым.

– Как это понимать? – удивилась Анастасия.