Небесное Око

Через некоторое время конь с седоком приблизились к чернеющему пятну, которое оказалось ощерившимися ветками зарослями тиса и ежевики. Дьюранд решил подъехать еще ближе, но Брэг отчаянно замотал головой.

— Тише, тише, — успокаивающе произнес Дьюранд, соскочив на землю. У самого края зарослей, одеялом, наброшенным на тонкие ветви, лежал толстый слой листвы. Брэг дрожал под порывами ветра и непогоды, да и сам Дьюранд промерз до мозга костей. Спрятать лошадь под ветками было невозможно. Окоченевшие пальцы сомкнулись на уздечке.

— Черт, — вздохнув, Дьюранд скинул с себя плащ и накрыл им коня, а сам улегся на листья и заснул.

Дьюранда разбудило тонкое ржание.

В горло словно иголки воткнули.

Он закашлялся.

Когда Дьюранд открыл глаза, нечто с шумом бросилось прочь от его шеи. Первое мгновенье его окружала лишь темень, но глаза быстро привыкли, и он смог разглядеть небольшое укрытие, которое образовывали ветки. Он вспомнил о зарослях ежевики.

В легких что-то заклокотало, и Дьюранда скрутил приступ кашля, вздернувший его вверх. Несколько мгновений спустя приступ прошел, и Дьюранд медленно оторвал ладонь от губ — это был не сон — на ладони осталась кровь.

Он огляделся. В темноте, там, где ветви ежевики, вытянувшись, сходились вместе, образуя подобие свода пещерки, рос терн, ощерившийся, острыми, как ножи иглами и колючками. Среди колючек метались какие-то тени. Дьюранд пристально всматривался, но ничего не мог понять. Порыв ветра сорвал завесу облаков, скрывавшую луну, и склон холма залил серебристый свет, отразившийся в дюжине глаз.

С губ Дьюранда сорвался стон.

Тени приближались. Теперь Дьюранд уже мог разглядеть венчики волос на черепах, обтянутых коричневой кожей. Сухоликие. Шишковатые головы с торчащими острыми ушами. Пальцы, увенчанные черными когтями-иглами.

— Владыка Небесный!

Одна из фигур коснулась руками земли и поползла к Дьюранду. Тварь распрямила длинные, гораздо длиннее, чем у человека, пальцы, похожие на ноги краба.

Дьюранд протянул руку к пустым ножнам. Меча нет, и значит, сражаться бессмысленно. Надо прорываться.

Как только его руки коснулись земли, она ожила. Зашевелился каждый листок, скрывавший под собой черное тельце. На руки и ноги хлынула волна пауков, они были повсюду, забирались под одежду. Мириады паучьих нитей опутали его.

Он дернулся, пальцы коснулись опавшей листвы, ища опоры; паучья сеть не поддавалась. Давя пауков, он повалился на землю.

Спеленутый по рукам и ногам, он отчаянно дергался, пытаясь вырваться. Он рычал, как раненный зверь, пока голос окончательно не сел. Если он сейчас умрет, у райских врат его вымажут дегтем и ввергнут в геенну. Шло время, лишь его хриплое дыхание да вой ветра прерывали гнетущую тишину. Неожиданно он услышал шорох — его окружали сухоликие. Иглы, покрывавшие их спины и бока, ходили ходуном.

— А он не из маленьких, — прокаркал чей-то голос.

Дьюранд забился в путах, словно пойманная рыба. Сухоликие ждали. Он почувствовал, как пальцы с острыми когтями вцепились ему в волосы и рывком подняли голову вверх. Прямо перед собой Дьюранд увидел лицо сухоликого — морщинистое, похожее на старое гнилое яблоко.

— Чего тебе надо? — выдохнул Дьюранд.

Лицо существа разошлось в улыбке, обнажившей желтые, острые, как бритва, зубы. Сухоликий повернулся к своим соплеменникам:

— Оно разговаривает, — хихикнул он.

— Кто он?

— Не знаю. Все так непросто.

— Старые роды смешиваются вновь и вновь.

— Только не его род.

— Да, в его жилах течет чистая кровь.

Голоса хрипели, булькали, завывали. Дьюранд закрыл глаза и попытался высвободиться из спеленавшей его паутины. Твари кружили вокруг Дьюранда, поглаживая его, цепляясь когтями за одежду.

— Может, он Бруна? — полюбопытствовало одно из существ. Бруна… Имя, знакомое с первых страниц "Книги Лун". Первый из праотцов.

— На мгновение повисло молчание, и сразу же посыпались ответы:

— Да.

— Да.

— Еще один Бруна.

— Бруна Широкоплечий.

— Он был сильным.

— Очень сильным.

— Я помню его улыбку в те далекие дни, которые пришли на смену первому рассвету, — сказал один из сухоликих. Он взял Дьюранда за подбородок и потянул голову вверх, пока тот не поперхнулся. Дьюранд почувствовал, как длинные пальцы твари обхватили его за горло и сомкнулись в районе затылка. Отпустив его шею, сухоликий сунул пальцы Дьюранду в рот и раздвинул ему губы:

— Да. Да, Ильсандер! Я чувствую, что перед нами Бруна.

— Ты так думаешь? Бруна? Вот так удача! Я помню, как он бродил с нами по холмам еще в те времена, когда Создатель помнил о нашем существовании. Я никогда не забуду его улыбку. Он учил нас истине, которая оказалась ложью. Помню его в полях пред нашей Девой. И Матерью.

— Ей надо было прийти пораньше.

— Ей надо было успеть в срок.

— Вот он перед нами, Бруна Широкоплечий. Убийца. Предатель. Он радуется свету, а мы должны рыскать по кустарникам. Он радуется жизни, а мы прозябаем среди терний.

Веки существа на секунду сомкнулись, и оно сказало с неожиданным восторгом:

— Когда я закрываю глаза, я снова вижу перед собой его лицо, словно нас не разделяют долгие века, минувшие от начала времен.