Небесное Око

Волны шелестели во мраке ночи о борт корабля-призрака. Ветер выл в утесах. Дьюранд услышал за спиной звуки шагов на лестнице. Прежде чем "Орел" растаял воздухе, Дьюранду удалось разглядеть длиннолицего, скуластого человека, стоявшего на носу корабля. Его голову венчала корона, а вместо глаз зияла пара черных провалов. Дьюранду показалось, что человек вот-вот сойдет на берег, но расстояние между бортом и причалом было слишком велико.

Этот корабль был знамением.

На пронизывающем ветру, который никак не желал стихать, отряд Ламорика принялся разбивать лагерь. Стучали молотки, люди вбивали в землю колья, мозолистые руки ставили жерди-подпорки. Несмотря на раны, полученные в недавнем поединке, Дьюранд таскал самые большие связки и тюки, тяжким трудом стараясь загладить свою вину, словно кто-то неведомый наложил на него епитимью. После того как телеги опустели, Дьюранд направился к Гутреду. Старый оруженосец стоял возле груды бочек и сундуков вместе с одним из слуг, которого сенешаль Бидэна направил им в помощь, приказав поставить палатки на том месте, где совсем недавно располагался лагерь Красного Рыцаря.

— Истину он сказал, — кивал слуга сенешаля. — Я думал, половина погибнет, когда увидел, как все бросились к алтарю.

— Алтарю? — переспросил Гутред.

— Он разобран. Его Высочество приказали сделать в храме ремонт. Вынесли все: иконы, алтарь, скамьи, сняли пол. А потом в храм вламывается толпа лордов, прибежавших со стен и сторожевой башни. Света нет, пол разобран — одни дыры. Думаю, юному герцогу Кэйпернскому придется походить с перевязанной рукой.

Гутред кивнул, и слуга сенешаля, увидев подошедшего к ним Дьюранда, немедленно замолчал. Дьюранд подхватил сундук, в который, казалось, положили пару кузнечных наковален.

— Туда, — махнув рукой, приказал Гутред, — В палатку Берхарда.

Дьюранд потащил сундук, с тоской замечая, что все разговоры смолкают при его приближении. Бейден, словно цепной пес, кидался на всех, кто оказывался рядом с ним.

— Слушай, Дьюранд, я тут перемолвился парой словечек с ребятами из соседнего лагеря, — начал он. — Знаешь, что они мне сказали? Да, Морин — Маршал Северного войска, а Южное поведет барон Брудэй Хиркенвальд. Ему уже минуло шестьдесят зим, — Бейден ткнул всеми десятью пальцами в грудь Дьюранда с такой силой, что воин покачнулся. — Ты слышал, осел, Брудэй Хиркенвальд. Думаешь, когда милорд проснется и узнает, что будет сражаться против старого Брудэя, он пустится от радости в пляс? И это после того, как он поставил на карту все, до последней кольчуги и клячи! Вдобавок ко всему добрая половина народа догадывается, что он — Красный Рыцарь, шельмец и неудачник, неспособный играть даже по собственным правилам.

Дьюранд швырнул сундук на землю и занес кулак, чтобы двинуть рыцаря в беззубый рот, но увидел, что рука залита кровью — открылась рана, которую ему нанес Вэир. Нагнувшись, Дьюранд поднял сундук и, взвалив его на плечо, пошел прочь, смерив Бейдена презрительным взглядом.

Сон никак не шел.

Может быть, тайна Красного Рыцаря давно уже была секретом полишинеля? За пять месяцев кто-то наверняка мог узнать голос Ламорика или услышать краем уха обрывок разговора. Что не сболтнешь, когда пьян, к тому же половина людей из благородных домов Эрреста приходилась друг другу родственниками. Дьюранд предал милорда, и вот теперь Ламорику пришлось выставить себя дураком, прикрывшись именем отца.

И все же они вернулись, поставили палатки и шатры в ту же самую грязь и улеглись спать в ожидании все той же битвы.

Но битва их ждала иная. Игры кончились. Если они победят, Морин не преклонит перед победителем колено и Радомор никогда не получит трона.

Дьюранд повернулся на другой бок.

Сейчас Дьюранда больше всего беспокоили не интриги и не заговоры. Он попытался вспомнить, кто стоял рядом с ним в тот момент, когда вассал Морина произнес те жуткие слова. Перед глазами Дьюранда возник мысленный образ ухмыляющегося Вэира. Эйгрин и Берхард удивленно взирают на него. Оуэн спорит. Значит, уже трем рыцарям все известно. Интересно, когда Ламорик узнает об измене жены? Все зависит от того, с какой скоростью поползут слухи.

Дьюранд выругался. Его терзали сомнения. А что если никакого заговора не существует? Что если он напрасно потащил отряд назад в Тернгир? В канун долгой зимы последнее, чего хочет рыцарь — так это потерять лошадь и доспехи, проиграв их в схватке на турнире. В кошелях рыцарей остались последние гроши и, возможно, денег там так и не появится. Кто знает что будет, когда у воинов ничего не останется?

Дьюранд видел, что творится на небесах, когда умирает государь. Он видел, как бьются закованные в цепи исчадия тьмы, чуя пролитую королевскую кровь. Один лишь Всевышний знает, что за бедствия обрушатся на землю, если заговорщикам удастся свергнуть государя, а на трон Хейзлвуда воссядет узурпатор. Дьюранд надеялся, что ошибается и никакого заговора нет. Да, он выставит себя дураком, да, отряд окажется зимой под открытым небом, но королевство, как и прежде, будет пребывать в мире и спокойствии.