Небесное пламя. Персидский мальчик. Погребальные игры

– Он не убьет тебя, если я вернусь. Если я погибну, у тебя будет целая вечность, чтобы скрыться. Я думаю, он не убьет тебя в любом случае. Лучше подумай обо мне. Если ты посмеешь отправить меня домой прежде, чем я того захочу, или повернешь назад сам – тебя убью я. И в этом можешь не сомневаться.

Александр повернулся с поднятой рукой. Гир уставился на нацеленный в него дротик. Поверхность узкого листообразного лезвия отсвечивала голубым, остро заточенный конец походил на иглу.

– Спокойно, Гир. Стой как стоишь, не двигайся. Я бросаю быстро, ты это знаешь, это знают все. Ты будешь мертв раньше, чем успеешь крикнуть. Я не хочу начинать с тебя. Я должен убить своего человека в сражении. Но ты станешь моим первым, если попытаешься меня остановить.

Гир посмотрел ему в глаза. Такие глаза он видел в бою, в прорезях шлема.

– Ну, ну, – беспомощно повторил воин. – Ты, верно, шутишь.

– Никто даже не узнает, что это сделал я. Я брошу твое тело в зарослях, и оно станет добычей волков и коршунов. Ты не дождешься погребения, никто не совершит над тобой обряда. Твоя душа будет скитаться неосвобожденной. – Речь Александра стала размеренной. – И тени мертвых никогда не позволят ей пересечь Реку и присоединиться к ним. Навечно будешь ты осужден не знать покоя перед воротами печального царства Аида. Поэтому лучше не шевелись.

Гир сидел неподвижно; теперь у него появилось время подумать. Хотя ему и не было известно о случившемся на ужине, он знал о новой женитьбе царя и обо всех предыдущих. От одной из этих женщин уже родился мальчик. Люди говорили, что сперва мальчик был вполне нормальным, но потом превратился в идиота – без сомнения, околдованный царицей. Возможно, она просто подкупила няньку, чтобы та капнула ядом ему на голову. А может, все произошло само собой. Но когда-нибудь родятся и другие. Если юный Александр хочет убить своего человека еще до того, как возмужает, легко понять, зачем ему это.

– Ну? – спросил мальчик. – Ты даешь мне слово? Я не могу стоять так целый день.

– Одни боги знают, чем я заслужил такое. В чем я должен тебе поклясться?

– Не посылать гонца в Пеллу. Никому не называть моего имени, пока я не позволю. Не мешать мне участвовать в сражениях и никому не поручать следить за мной. Ты должен поклясться во всем этом и призвать на себя проклятие богов, если нарушишь клятву.

Гира передернуло. Заключить подобный договор с сыном ведьмы! Мальчик опустил оружие, но держал его наготове.

– Тебе придется это сделать, – холодно сказал Александр. – Я не хочу, чтобы ты тайком связал меня, пока я сплю. Я, конечно, мог бы не спать, караулить, но это глупо перед боем. Так что если хочешь выйти из этого леса живым, клянись.

– А что будет со мной потом?

– Если я буду жив, ты не останешься внакладе. Ты рискуешь, я могу погибнуть, но война есть война.

Александр потянулся к своей кожаной чересседельной сумке, оглядываясь на все еще молчащего Гира, и достал кусок мяса. Мясо, давно уже несвежее, сильно попахивало.

– Это от жертвоприношения, – сказал Александр, шлепая кусок на валун. – Я припас его специально для этого. Подойди. Положи сюда руку. Ты выполняешь клятвы, данные богам?

– Да. – Рука Гира была так холодна, что тухлая козлятина под ней казалась горячей.

– Тогда повторяй.

Клятва была длинной, продуманной. На отступника призывалась ужасная кара. Мальчик, весьма сведущий в подобных вещах, позаботился обо всех возможных лазейках. Еще бы сыну Олимпиады не позаботиться об этом.

Гир послушно повторил слова клятвы и, освободившись, сразу же отошел к ручью, чтобы смыть с руки кровь. Мальчик понюхал мясо.

– Не думаю, чтобы его можно было есть, даже если мы повозимся с костром. – Он отбросил кусок в сторону, спрятал дротик в колчан и подошел к Гиру. – Хорошо, с этим покончено. Теперь мы можем говорить как друзья. Доедим обед, и расскажи мне обо всем.

Проведя рукой по лбу, Гир пустился перечислять нанесенные его роду несправедливости.

– Нет, все это мне известно, – прервал его Александр. – Сколько вас, сколько их? Что там за местность? Есть ли у вас лошади?

Дорога проходила по зеленым холмам, неуклонно поднимаясь все выше и выше. Трава уступила место папоротникам и тимьяну, тропа вилась, огибая сосновые леса и густые заросли земляничных деревьев. Горные хребты вздымались вокруг, живительный горный воздух, упоительно чистый, наполнял легкие. Они вступали в святая святых гор.

Гир рассказал о междоусобице, начало которой было положено три поколения назад. Получив ответы на свои первые вопросы, мальчик показал себя благодарным слушателем. О своих делах он сказал только:

– Ты должен будешь выступить моим свидетелем в Пелле. Царю исполнилось пятнадцать, когда он убил своего первого. Так мне сказал Парменион.