Небесное Притяжение

Мой Клоновый Бог, что с нами было? Я обхватил голову, крепко сжал, не давая черепку рассыпаться. Постепенно боль прошла. Я осторожно приоткрыл глаза, посмотрел в окно. Через небольшую площадку, напротив, стоял белый одноэтажный корпус, его окна также были забраны решетками. В стороне, под зеленой цинковой крышей, размещался пост КПП. Рядом ворота, шлагбаум, на который устало облокотился солдат в черной парадной форме с сержантскими погонами. На плече висит автомат. От ворот, разбегался по сторонам высокий бетонный забор, украшенный колючкой.

Госпиталь, был похож на надежно укрытый, секретный военный объект и судя по дежурному на КПП, служил исключительно для солдат СВВ.

«Что с нами случилось?» — тяжело ворочалось в голове предложение с большим вопросительным знаком. Я откинул простынь, медленно опустил ноги на пол, прислушиваясь к внутреннему состоянию. В последнее время, организм несколько раз напоминал, что находится в тяжелом, стрессовом состоянии. Боли не возобновились. В голове царил холодный полумрак, но мысли ясные.

Я поднялся и осторожно направился к дверям, придерживаясь за спинки кроватей. Дверь открылась, на удивление, легко. Выглянул в коридор. Салатовые стены ярко залиты люминесцентными лампами. Желтый, еще мокрый после уборки, линолеум. Несколько дверей с табличками: «Палата N1», «Палата N3», «ПалатаN4». Наша — «Палата N2». Далее кабинеты: «Медперсонал», «Ординаторская», «Комната Отдыха», «Доктор», «Столовая». Я прошел по коридору и остановился перед дверьми с табличкой: «Доктор», потому что она была приоткрыта и доносились голоса.

Разговор показался интересным.

— Нет, Сан Саныч, ну почему все-таки лепрозорий? — глубокое женское контральто.

— Ниночка, это не вопрос, — густой, рокочущий бас.

— Лепрозорий, потому что раньше, мы чаще имели дело с бактериологическими, — жизнерадостный тенор. — Теперь ими занимается третий блок.

— Это связано с химическим оружием? — Ниночка.

— Не прикидывайся дурой, — тенор.

— А вы, Мишаня, не хамите, я здесь третий день и дурой не прикидываюсь.

— Я не хамлю, а называю вещи своими именами. Дураку ясно, что оружие испытывать надо.

— И сейчас, Сан Саныч, я убирала в комнате у новеньких?

— Сейчас мы специализируемся по лучевым болезням. Исследуем влияние излучений на организм человека, — бас. — Ниночка, у нас не принято задавать вопросы. Если хотите утолить женское любопытство — задавайте старшим по званию: Никанору Аверьяновичу и Ишиму Ниязовичу.

— Кстати, «дракон» — их разработка? — тенор.

— Их.

— Какой «дракон»? — Ниночка.

— Узнаешь.

— Доктор, про «Дракона» ей не полагается знать.

— Мишаня, вы употребили это слово дважды, посему это уже не военная тайна. И мне, если честно — плевать, я штатский.

— Это секретный объект…

— Несущий функции больницы. Сегодня я провел всю ночь за операцией. Парень был весь покромсан ножом. Не хочу ничего гарантировать: тридцать четыре раны и большая потеря крови.

— Все знают, что вы прекрасный хирург, — тенор. — Я просто хотел сказать, что вы работаете не в простой больнице.

— Я знаю.

— Но почему лепрозорий? — Ниночка.

— Ну и дуру прислали, — вздох Мишани.

— Я не дура. Я с отличием окончила университет и…

— Ну, хорошо, не дура. После всяких бактерий и вирусов, знаешь, какие больные по коридорам ходили? Как инопланетяне, — Мишаня рассмеялся. — Мутанты хреновы. Надо будет тебя на экскурсию, в третий блок сводить. Там осталась парочка уродов.

— Хорошо. — Ниночка.

— Что хорошо? — Мишаня. — Ты случайно ни в каком родстве с Никанором Аверьяновичем не состоишь?

— Не ваше дело.

— Вот, что сестра, сходите с Мишаней в палату, проверьте новеньких и состояние раненного. Они скоро проснутся.

— Не проснутся, их под завязку, транквилизаторами накачали, — смех Мишани.

Отлипнув от двери, я побежал в сторону палаты. Закрыл дверь. Юркнул в кровать. Сердце колотилось словно бешенное. В голове не укладывалось услышанное. Разве такое может быть правдой? Конечно, все это бред. БРЕД!!

«Сволочи, что же вы с нами сделали? Невероятно! Черта с два — очень даже вероятно. Специальные Военные Войска для этого и существуют. Вот их назначение — убойное мясо, для экспериментов. Нас все время удивляло незнание того, для чего готовят. Теперь знаешь? Знаю!».

Никто не шел, тогда я поднялся с кровати и подошел к Рыжкову. «Интересно, а ты знал? Чему вас учили в школе сержантов? Почему вы вернулись такие странные и загадочные, мать вашу?»

Он лежал с открытыми глазами. Я склонился, вглядываясь в бледное лицо.

— Привет, — прохрипел Рыжков и улыбнулся. Где?

— В госпитале. — Взял с тумбочки салфетку, промокнул лицо Леонида.

— Что случи… — он тяжело и прерывисто дышал. В его груди что-то свистело и клокотало.

— Несчастный случай, на учениях.

— Со всеми?

— Со всеми, — подтвердил я и почему-то добавил:

— Сергей Губов погиб.

Рыжков закрыл глаза. — Дракон?

— Ты знал? Знал об этом?

— Маркулис говорил… он сделал укол…сказал, что этого достаточно… — едва слышно шептал Леонид.

— Сволочи вы. Козлы.

Рыжков закрыл глаза.

— Бежать, — прошептал он.

— Что?