Небесное Притяжение

— Конечно умею, с десяти лет, я ходил на секцию по спортивному вождению. У меня был красный картинг. На городских соревнованиях я занял почетное второе место. Первое досталось Быкову, — разговорился Хвалей вспоминая спортивную юность.

— Тормози, — объявил я Никанору Аверьяновичу. — Сворачивай в лес.

— Вы нас убьете? — профессор судорожно глотнул воздух и стал нервно икать.

— Заткнись.

— Я вспомнил ирокезскую казнь — голой жопой на муравейник, — Димка плотоядно улыбнулся.

Ишиму Ниязовичу стало плохо, он побледнел и развязал узел галстука.

Машина въехала под сень сосен.

— Дальше.

Когда в заднем стекле исчезла дорога мы остановились.

— Выходите, — процедил я сквозь зубы.

Профессора неохотно покинули машину.

— За Родину умереть не страшно? — спросил Хвалей звякая наручниками, которые прихватил в кабинете Сан Саныча, видно их использовали для буйных больных. Я представил, как прокаженных приковывают к спинкам коек и залепляют рот бактерицидным лейкопластырем, потому что другого нет, чтобы прекратить жуткие крики.

— Страшно, — чистосердечно признался Никанор Аверьянович и бухнулся на колени. Его примеру последовал Ишим Ниязович, по щекам профессоров потекли крокодиловы слезы.

Я брезгливо поморщился. — Раздевайтесь.

— Пожалейте, у нас семьи, — провыл Никанор Аверьянович.

— У меня четыре внука, — простонал хватаясь за сердце Ишим Ниязович. — Один служит в армии.

— В СВВ? — поинтересовался Димка.

— Нет, офицером при Северном штабе.

— Раздевайтесь! — гаркнул я.

— Не надо голой жопой на муравейник, — зарыдал Ишим Ниязович, косясь на высокую сосну, возле которой стоял большой муравьиный город.

— Как вам запала ирокезская казнь. — Димка расхохотался. — Раздевайтесь.

— Быстрее, нам дорога каждая минута, — я скинул полосатую пижаму. Димка последовал моему примеру.

Профессора медленно разделись. Димка уставился на трусы Никанора Аверьяновича, они были василькового цвета с белыми китами.

— Помнишь? — Хвалей ткнул пальцем.

— Ага, помню, классные трусики.

— Профессор, у вас случайно нет дочери по имени Леся? — спросил Хвалей.

— Есть, — Никанор Аверьянович закивал, как китайский болванчик. — Она недавно вышла замуж.

— Уже? — Димка нахмурился, направил пистолет на толстый живот профессора.

— Ты не помнишь? Я писал в дневнике, — поспешил я на выручку профессора. — Лесь много, эта не твоя.

— Забыл, — Димка усмехнулся, растерянно посмотрел на меня. — Забыл, — прошептал он, — она обещала мне писать и ждать.

— С ней ты был знаком несколько месяцев.

— Три. Когда читал в столовой твои записи, — Димка нахмурился, — там, как про другого человека, не про меня, — сбивчиво выговорил он.

— Ты бы хотел такого родственничка?

Хвалей улыбнулся:

— Нет. Она подарила нам одинаковые трусы. — Он посмотрел на профессора. — Передайте вашей Лесе от Димы Хвалея привет. Скажите, что он её не помнит — вы постарались. Хоть что-то меняется к лучшему. — Он посмотрел на меня. — Уверен, это одна и та же Леся, таких совпадений так просто не бывает.

— Смилуйтесь, люди добрые, не убивайте, не берите грех на душу, — стал молиться Ишим Ниязович. Никанор Аверьянович громко икал и размазывал по лицу сопли.

— Лови, — я кинул Ишиму Ниязовичу больничную пижаму, подобрал его цивильный костюмчик. Стал переодеваться. До профессоров что-то дошло, они рьяно напялили на себя пижамы. Мне достался серый костюм, в мелкую полоску, черная рубашка. Хвалею, такого же покроя, только синий и белая сорочка. Импортные. От носков мы брезгливо отказались, туфли надели на голые ступни. Вещи были великоваты, на нас висели мешками. С улыбками осмотрели друг дуга, сбили с рукавов невидимые пылинки, поправили на шеях галстуки.

— Для сельской местности сойдет, — рассмеялся Димка.

Я пошарил в карманах и извлек на свет толстое портмоне.

— Мы богаты, — я показал Димке купюры. — Спасибо, — кивнул Ишиму Ниязовичу.

— А у моего ничего, — Димка достал тощий кошелек, в котором звякала одна мелочь. — Бедно живете профессор.

Профессорам надели наручники на кисти и лодыжки, таким образом приковав друг другу.

— Братья близнецы.

— Передвигаться медленнее будут, — отозвался Димка.

— Надеюсь, что здесь не так людно.

— Будем надеяться, — согласился Димка.

Мы сели в машину, посмотрели на присевших на корточки профессоров, прижавшихся к толстой сосне.

— Судя по движению губ, кажется что они читают молитву, — сказал Хвалей. — Так и есть: «Отче наш сущий на небесах, да святится имя твое…».

«Мой Клоновый Бог, откуда они такое знают?», — подумал я.

— Поехали.

— Поехали, — Димка завел машину, — высунул голову в окно. — Прощайте. Неужели вы думали, что убьем? Чтобы превратиться в таких, как вы, выродков? Живите и помните про нас. Уроды, — он сплюнул, подал машину назад, осторожно развернулся и медленно повел объезжая деревья.

— Ты думаешь, что нам лучше в Завод не ехать? — спросил Димка.

— Нет, там нас и будут искать.

— Как объездная трасса с постами?

— Будем искать другую дорогу, нам эта машина нужна на несколько часов. Скоро нас хватятся, если уже не хватились.

Димка вырулил на бетонную дорогу и вдавил педаль «газа».

— Что с нами сделают, если найдут? — спросил Димка.