Небесное Сердце. Игры с Черной Матерью (СИ)

Я оказался в клоаке цинтеррианских нижних улиц в пять лет. Матери - алкоголичке и шлюхе - попросту не нужен был ещё один обалдуй, которого нечем кормить. Тем более, что шансов пойти по прямой дорожке у меня так и эдак не имелось. Я не питал иллюзий, не верил в добрых взрослых, обоснованно считая их кем-то вроде выходцев из сказок. Но даже не будучи наивным домашним щенком, я не протянул бы и года на улице. Сдох бы с голодухи или закоченел в каком-нибудь завшивленном тупике среди гнилого мусора. Повезло - прибился к банде таких же крысенышей, как я сам, только постарше. Там тоже жизнь медом не намазана, и кулаки об мою шею чесали часто. Но хотя бы жрать давали за то, что на стреме стою, и угол, где до утра перекантоваться можно. Бегая от полиции и взрослых бродяг, сменили мы не один десяток старых подвалов и канализаций. Не все в этой гонке выживали.

Не хочу вспоминать. Тошно, мерзко и противно. Я и тогда это все радостно забыл, стоило только осознать, что перед крысой открываются другие перспективы. Пусть ненамного более радужные. Но все-таки я не подох в сточной канаве, у меня была работа. Содержание не ахти, но зато жрать не надо, по нужде тоже, а об остальном заботятся техники. Красота.

Поняв, что я адекватно соображаю, персонал со мной заговорил. Как зовут, сколько лет, как себя чувствую и прочая ерунда. Они все время что-то там у себя измеряли, записывали и перешептывались, а мне смешно было. Зачем шептать, когда я все равно все слышу? Проверка, что ли, такая? Никаких умных слов я тогда не знал. Глаза есть - ладушки, уши есть - прекрасно. Вот голоса не дали, сказали - не положено, и это было обидно. Приходилось отвечать им через какое-то мудреное устройство, на экран которого словами выводились мои мысли. Проверили они всё, что хотели, сказали, что отключат, и это на сон похоже. Поверил.

Дурак.

Это не сон. Это как удар в морду после литра спирта.

Что попал я не в райские кущи, а в конкретную задницу, понял гораздо позже. Когда после милых разговорчиков с персоналом, оказавшихся тестами, в мою лабораторию явился майор Кантер. Аж целый майор! Честь какая. Бросьте, неужели я такая важная персона?

С первого же взгляда мне захотелось его уполовинить... Та ещё сволочь, мы таких гадёнышей если встречали - разбирались быстро, ножом по горлу и все дела. Гад. До сих пор как вспомню его имя, так загривок дыбом. Стоит эта холеная морда, на меня снизу вверх пялится, улыбочка елейная. Мне нехорошо стало, в мыслях поскакала какая-то канитель про «сердечную активность» и что-то там ещё непонятное.

- Ты тут слишком умный, говорят? - без прелюдий и вроде бы даже по-свойски начал майор.

«Ну, я» - отвечаю. А он:

- А ты знаешь, что мы обычно с такими умными делаем? Или мозги кастрируем, или в утиль отправляем. Потому как железякам вроде тебя много думать вредно.

Я бы сказал, что похолодел, потому как при этих словах мне стало совсем стремно, но холода никакого не было. Только внезапно свалившаяся на мою голову удача как-то резко закончилась. И я ещё раз убедился, что ей, как девке на шоссе, верить нельзя. А ведь ничем хорошим попадание в закрытую лабораторию закончиться не может, шланг мне в задницу!

Как знал, зараза эдакая, с чего надо разговор начинать. Предложений ноль. Зато запугиваний хватило, чтоб привлечь всё мое внимание. А я и повелся сразу на угрозы. Идиот, что ещё скажешь. Но деваться-то было некуда.

«За что?! Я же ничего не сделал!»

Майор зашипел, змея-змеей, а я торчу в этой гребаной стойке с блокиратором перед ним, как музейный экспонат, шевельнуться не могу. А раздавить гада хочется. Но ведь и страшно стало. Поймал, зацепил за последний шанс на жизнь. Затянул свой поводок.

- Вот именно, что пока ничего! - распинался он, довольный эффектом. - А дай таким как ты умникам подобное оружие, да оставь ещё мозги впридачу - вы же полгалактики разнесете!

«Тогда какого хрена вы меня подобрали?! - не выдержав, возмутился я. Ведь логика, куда ни плюнь - кривая! - Оставили бы подыхать, и вся недолга! Нехрен было теребить, если все равно собираетесь отправить на свалку!»

Он что-то сделал рукой у себя в кармане.

И ощущения, если можно так выразиться, вернулись ко мне. Вернее, не ко всему мне. Только к тому куску кристалла, который был мной. Которым был я.

И это было похлеще, чем самая изощренная попытка яйца оторвать... Это было больнее. Во много раз больнее. Кричать было нечем, и кажется, я униженно выл чем-то, способным издавать хоть какой-то звук. Человеческое тело милосердно - оно умеет вырубаться, чтобы не слышать боль. Проц брать таймаут не умеет, Сердце отключить нельзя.

И даже упасть, чтобы скорчиться жалкой кучей страдающего железа, я не мог.

- Что? Приятно? - с довольной рожей экспериментатора-садиста спросил этот гад. - А если мы увеличим мощность?